Кика - женщина с изюминкой. Любовные успехи и неудачи разведенной журналистки

Вы смотрите на женщину и думаете: «Боже, какая грудь, какая попа, какая талия, какие манящие губы...», и тогда же появляются фантазии, и разжигается желание. У нас же все по-другому. Женщина (обладающая хоть каким-то умом) не может посмотреть на эстетически интересного мужчину и, без разговоров, захотеть его. Нет. Вот в чем разница: наше желание не берет верх над интеллектом (вы уже, должно быть, замечали, как восхищенно и чувственно смотрят ученицы на своего учителя). Нам необходимо сначала пройти через ворота разума, чтобы дойти до ворот наслаждения. И чем лучше ваш мыслительный инструмент, тем больше ваши шансы.

Потому что женщине нравится, когда ее удивляют, а это происходит, только когда мужчина умнее ее. Все понимают, что играют в игру, в эти вечные кошки-мышки, которые составляют смысл нашей ничтожной жизни. И нужно знать правила этой игры, а это доступно только зрелым людям. Те, кто много болтают, имеют немного шансов. Те, кто неубедительно льстят – тоже. Подлецы? Боже сохрани! Люди умеют отличать их и обходят стороной. Для чрезмерных романтиков велик риск умереть от разочарования. Самонадеянных хватает не больше, чем на одну ночь. Остаются, в таком случае, только умные.

Эти-то знают, из чего мы сделаны. И знают, что за всем нашим тщеславием, честолюбием или обольстительностью живет маленький беззащитный червячок, который ищет приюта и плеча. В этом-то и заключается мужественность: в осознании мужчиной, что мы нестрашные и не похотливые, а маленькие испуганные женщины, которые мечтают о том, кто сможет их раскусить. И, желательно, поглотить.

В пучине любви

Я решила побыть одна как можно дольше. Но, естественно, не выполнила своего обещания. После моего последнего провала, который случился из-за моей исключительной неспособности строить отношения, не саботируя их и не провоцируя любимого, я решила подождать, пока все уляжется (особенно во мне), и лишь потом бросаться в новую пучину.

Мой экс-возлюбленный был отличным парнем, общительным, милым и привлекательным, с хорошими намерениями, но я издевалась над бедняжкой. Я чувствовала такую злобу, что она изливалась на любого, кто оказывался рядом (кроме моих дочек). Поскольку Крис в то время находился ближе всех ко мне, я изливала на него всю горечь, что текла по моим венам. Это было решительно неплодородное время для любви и здоровых отношений с кем бы то ни было, а против него я ничего не имела, ведь он всегда был нежен со мной. Но он же был единственным каналом, по которому моя агрессивность могла транслироваться безнаказанно. Если бы я сказала Марку Антониу или Арану, своим начальникам, то, что я так хотела сказать, меня бы уволили в ту же секунду. Если бы я говорила со своим отцом с той враждебностью, которую он у меня вызывал, я бы получила оплеуху или испортила наши отношения вконец. И я никогда не стала бы издеваться над своими дочерьми, хотя они очень часто доводили меня до бешенства. Поэтому у меня не было никого, кроме Айлин и Криса. С Айлин приходилось быть помягче, ведь она была последней моей подругой с тех пор, как я стала грубой и обидела всех остальных. Вот поэтому оставался один Крис.