Кинжал Челлини

Теперь уже я пришел в недоумение.

— Наверно, — сказал я. — Не обращайте внимания. Я плохо спал сегодня.

Он жестко посмотрел на меня и ушел. Когда его шаги донеслись с лестницы, я вытащил бутылку виски, плеснул в стакан граммов сто и залпом осушил его. Под окном визжали дети, дерущиеся на пустыре. Внизу зажужжал стартер машины, и она с ревом помчалась по улице. Мышка вылезла из норки и насмешливо уставилась на меня. Девушка с плаката продолжала улыбаться. Ситуация забавляла ее.

— Веселые дела, ничего не скажешь, — произнес я, обращаясь к ней. — Ты-то можешь улыбаться. Не тебе расхлебывать эту кашу.

Я задрал ноги на стол и принялся рассуждать. Значит, кинжал действительно существует, а о пудренице Бретт и понятия не имеет.

— Как это тебе нравится? — произнес я, глядя на девушку. — Вот что получается, когда хочешь всех перехитрить. А виноват в этом только сам Джексон, недоделанный детектив, Шерлок Второй, безмозглый болван. Я вернулся в исходную точку; возможно, толстяк говорил правду. Похоже, эта загадочная крошка и правда разгуливает во сне; похитив кинжал, она оставила вместо него пудреницу. Не для того ли толстяк хотел получить пудреницу, чтобы отвести подозрение от Веды? Может, мне стоит начать все сначала. Или обменять мою тупую башку на бутылку виски, если удастся. В чем я сомневаюсь.

Я зажег сигарету и перевел взгляд с мисс Глубокий Вырез на телефон. Я чувствовал, что Бретт и правда устроит мне красивую жизнь, если я не принесу ему кинжал к десяти часам вечера. Если он расколет О’Ридина, я окажусь в незавидном положении. Я допускал, что Бретт, такой большой и сильный, запросто расколет улыбчивого полицейского. Я придвинул телефон к себе, покрутя диск и стал ждать.

Вскоре я услышал голос, напомнивший мне звук, который издает консервная банка, когда она кувыркается вниз по лестнице.

— Студия.

— Позовите Эла Райена.

Через некоторое время Эл сердито произнес:

— Кто это?

— Флойд Джексон, — ответил я. — Как дела, Эл?

— Плохо, — уверенно отозвался Эл. — Не беспокой меня пока. Позвони на следующей неделе. Я буду тогда в отпуске.

— Мне нужна информация, Эл, — твердо сказал я.

— Я занят. Сделай одолжение, прыгни под поезд. Никто не огорчится.

— Очень остроумно. Как твоя жена поживает, Эл?

— Какое тебе дело до моей жены? — с опаской спросил Эл.

— А как поживает та рыжая малютка с ямочками на коленях, которую я видел возле тебя на скачках?

В трубке воцарилось долгое скорбное молчание.

— Это шантаж, Джексон. Не боишься угодить на скамью подсудимых?

— Мне нужна информация, — ласково повторил я.

— С этого бы и начинал. Ты ведь знаешь, я всегда готов помочь хорошему человеку. Что тебя интересует?

Мы с мисс Глубокий Вырез обменялись улыбками.

— Что ты знаешь о толстом торговце женским телом, который называет себя Корнелиусом Горманом?

— Не слишком много. Его офис находится в Уилтшир-Билдинг, что на Уилтширском бульваре. Занимается этим бизнесом лет пять-шесть, удачливый агент, на него работает группа девчонок, он преуспевает. В прошлом году имел неприятности по милости общества «Матери — за чистоту нравов»; два месяца назад едва не угодил в тюрьму за нарушение закона Манна, но люди его профессии нередко попадают в подобные переделки.

Я нахмурился. Я не узнал практически ничего нового.

— У него есть другие источники доходов, Эл?

— Мне о них неизвестно. Думаю, что нет. Девицы приносят ему солидные барыши. Но ручаться не могу.

— Ты когда-нибудь слышал о Веде Ракс?

— Конечно, — с воодушевлением произнес Эл. — Она работает у Гормана. Я видел ее выступление. Это незабываемое зрелище.

Он снова выдал информацию, которой я уже располагал.

— Ты случайно не знаешь, нет ли у Гормана какого-нибудь приятеля, который коллекционирует старье? — с надеждой в голосе спросил я.

— Старух, что ли? — недоумевающе произнес Эл.

— Да нет, кретин. Антиквариат — картины, драгоценности.

— Откуда мне знать? Он водит дружбу с Домиником Бойдом, который владеет приличным состоянием и громадным собственным домом в Беверли-Хилз. Может, он и коллекционирует антиквариат.

Я навострил уши.

— Это высокий тип с зачесанными назад волосами и бабьим лицом?

— Наверно, он. Большой пижон. В нем есть что-то от гомика.

— Ну да.

Меня охватило возбуждение.

— Кто он такой, Эл?

— Не знаю, откуда он приехал. Появился здесь лет пять тому назад. По слухам, Бойд был одним из алкогольных баронов на Севере. В годы сухого закона сколотил миллион. Его считают опасным человеком. Мне говорили, что он бежал из тюрьмы-психушки, но я в этом не уверен.

Я обмозговал услышанное.

— Спасибо, Эл, у меня пока все. Извини, что потревожил.

— Забудь о той рыжей. Это была деловая встреча.

— А обнимал ее ты, наверно, потому, что она замерзла, — сказал я и положил трубку.

Итак, Горман — действительно театральный агент, а Веда — артистка стриптиза, но мой приятель Доминик вовсе не партнер Гормана, а бывший король спиртного по фамилии Бойд, к тому же психопат.