Кирза и лира

Часть благодарных зрителей всегда так и поступает, сладко храпит на любом фильме. Хоть свежий киножурнал «Техника молодежи» показывай, хоть «Ералаш», хоть «Зелёный фургон», хоть… — без разницы. Половина благодарных зрителей всегда спит. Но они, это обычно молодые и часть салаг, сидят не у экрана, от середины зала и дальше, и практически никому не мешают. Храпят себе и пусть храпят на своей галерке, не орут же, правильно, не пинаются и не дерутся. Жаль только, что во сне — спал, знаю, — эти два часа пролетают как одно мгновенье… Мгновение, мгновение, мгновение!.. Как сон, как утренний туман… Короче, люди, правильно там кто-то говорит: кино — для солдат — мощное воспитательное средство… Главным образом правильно потому, что помогает солдату отвлечься и забыться. И не важно, что в сотый раз показывают «Броненосец Потемкин», или «Солдат Иван Бровкин», или «Ленин в Октябре», опять же «Карнавальную ночь», «Оптимистическую трагедию» или какой другой часто рвущийся на склейках фильм… Не важно. Лишь бы он, фильм, был не вообще, а в частности, здесь и сейчас. И чтоб не рвался, и чтоб долго… И чтоб свет не включали… И чтобы сразу две-три серии. Тогда это вообще класс, тогда… Потому, что кино… А кино… Кино — это, вам, братцы, не только, па-аешь, кино… а мощный воспитательно-восстанавливающий психику и физику солдата фактор.

Всё остальное время Юрий Володин усиленно занимался: геометрия, тригонометрия, математика, физика, органическая химия, неорганическая химия, литература, история… Его книги и учебники, портя армейский антураж, громоздились обычно на подоконнике, в углу, в каптерке. Служебные наряды?.. Какие наряды, вы что? Он же «старик», кто и куда его может поставить? Разве только сам. А он же не дурак, с чего бы? Нет, он всё время что-то читал, штудировал учебники или решал разные задачки по физике. Внешне Юрий, вроде не очень складный: высокий, с узкими плечами, правда развитой грудью — слава гантелям! — сильными руками, мосластыми худыми ногами, с худой кадыкастой шеей. Володин упорно по утрам бегал кроссы, таскал у нас в каптерке разборные гантели и большую холодную гирю. Даже обливался ледяной водой по пояс! Готовился таким образом к дембелю. Как из космоса на землю!.. Или наоборот! Зрелище было потрясающим! Такое самоистязание для меня, например, было просто не понятно, кроме занятий на инструменте, конечно.

Вот в таком рабочем состоянии я и служил, с октября по май месяц следующего года. Днем видел только ноты, вечером, в роте еще пару-тройку часов «танцевал» в наряде, чтоб служба, значит, мне медом не казалась. Где-то тёр, что-то мыл, но, уже старался сачковать. А как музыканту иначе? В армии иначе нельзя. Нельзя сидеть на двух стульях — и сам напряжён, и задница устает… Я уже очень хорошо понимал: мне, мои пальцы рук нужно обязательно беречь, хотя бы ради досрочной демобилизации Володина. Они только-только начали отходить от болячек той «учебки». Только-только сошли зудящие, шелушащиеся серо-фиолетовые цыпки. Ох, как стыдно было перед музыкантами за мои руки! Как стыдно!

Эти полгода и вообще весь первый год — никаких для меня праздников, никаких выходных! — слились в одну тонкую, больную струну на одном нерве. До вечера я, музыкант-срочник, живу почти как человек, в хорошем творческом исполнительском режиме, а потом… Эх-х, б… вспоминать не хочется!

Унизительные для нас условия были, в основном, созданы почему-то командиром роты и, с его ведома, поддерживались сержантами. Причём доставалось, повторяю, только первогодкам, особенно нам, прикомандированным. В этот свой первый год, я вообще ничего в полку не видел, кроме сложных и интенсивных репетиций днём, а вечером грязной работы. Из расположения части не выходил, на свежем воздухе до весны практически и не был, за исключением разводов на занятия, строевой подготовки и разной вечерней и ночной беготни вместе с ротой.

Оркестровка! класс! столовая! каптерка! плац! казарма! туалет! курилка! плац! класс! туалет! оркестровка! плац! каптёрка!..

Вечный кайф называется. Как в анекдоте про слона и зайца.

31. А где Лиманский?

— Р-рота-а, стро-оиться на вечернюю прове-ерку-у! — с некоторыми элементами проскакивающей бодрости, громко кричит дневальный.