Кирза и лира

— Нет, чуваки, — не слыша нашего разговора, перебивает идущий впереди Дорошенко, — надо было все-таки не обижать земляка, не отказываться, чуваки, а с собой бутылку взять. Не каждый же день нам такое предлагают. Правильно? А мы бы её, родную, за милую душу, да за здоровье Генкиного земляка, в части бы, перед сном бы и раздавили. Красота, была бы, а! — вслух, рассуждая, огорчается Ара. — Эх, черт возьми! Дураки мы, дураки, зря отказались!

— Ага, — соглашается Филиппов, — вот когда мы с тобой встретим, кого-нибудь из своих, тогда и возьмем…

— А что, можно и сейчас всё исправить. Давайте, я быстренько назад сбегаю… пока он не ушел. Парень свой, сказал же — земляк. Поймет, не обидится.

— Не надо, Артур, и так уже напились и наелись. Лучше не надо… Да и не земляк он Генке.

— Как не земляк? А город, а школа?

— Генка придумал. По системе Станиславского, говорит. Иначе, говорит, нас не прокормишь.

— Ты серьезно, Генка? — останавливается Артур. Мы от неожиданности утыкаемся друг в друга, создаем пробку. — Шутка, да?.. — переспрашивает Ара, и видя, что шуткой здесь не пахнет, восхищается. — Ну, ты орел! — И изумляется. — А я поверил! Смотрю, вы с ним чисто как родственники. Я даже позавидовал… — Сталкиваем Артура с точки стояния, восстанавливаем движение. — Здорово у тебя получилось. — Продолжает восхищаться Артур, то и дело оборачиваясь к нам. — Ты настоящий артист, Генка. Тебе не в цирк нужно поступать, а в Московский этот… как его, который «Буревестник».

— Сам ты, «Альбатросик».

— Что, не правильно сказал? Ну не «Буревестник», значит, «Чайка».

— Эх ты, «на острове нормальная погода», — МХАТ.

— Это не важно. Главное, они там, с Генкой, голодными не останутся. Это точно.

— Всех голодных и рабов накормит.

— И напоит…

— И спать уложит.

— А как же, без этого?

— Ну, напомнили, чуваки, разбередили! Кто вас просил? Хотенчики зачесались! Ох, как же я давно в увольнение не ходил. Сейчас бы под юбку, ребятки… Женщину бы, молодую бы!.. Пристроиться бы там, под юбкой…

— И угаснуть!

— Ага, щас!.. Я вам что, понимаешь?.. Кстати, — вдруг вспоминает обиду Генка, — а кто-то давеча хотел мне по шее надавать. А?

— Когда это, когда это? — не понимает Артур.

— А вот, тогда это. Когда рубль оборвался. — Ехидно уточняет Генка.

— А, тогда… Да-да… что-то такое припоминаю. — Виляя интонациями, тянет Артур. — Я это тоже заметил. Это был… Пашка Пронин. Точно Пашка. Ух, он, не хороший такой. Зачем нашего хорошего Генку хотел обидеть, а? — подмигивая, переводит на меня стрелки Артур.

— Не надо, не надо. Это не Пашка был, а ты, Артур. — Стоит на своем Генка.

— Я!.. — Останавливается припертый к стенке Ара. И наконец вспоминает. — А! Так я ж, любя, Генаха. Ты что, не понял? Да если бы я тебя не защитил тогда, эти вот, два голодных крокодила, тебя бы съели прямо там, на рынке. И пикнуть бы не успел. Так что, спасибо мне, Генаха! Если б не я… И вообще, ты мне друг, Генка! Друг! — подлизывается Ара. — Всем нам, друг! Я тебе говорю!

— Только, не забывай кормить. — Резюмирует Валька.

— Ага! — весело подтверждаем мы, хлопая Генку по спине. — Мы вообще, друзья!

Армия!

Армия, армия!..

45. Знай, Родина, наших!

В полку меня ждало письмо от Юрки Володина. «Ур-ра! Володин из Москвы письмо мне прислал, нам!» Мы, оркестранты-срочники, закрывшись в своей каптерке, распечатав конверт, вслух читаем. О… Сколько же у Володина новостей! Оказывается, он, как приехал, сдал документы сразу на два факультета — на физический и химический. Причём, конкурс в каждом из них, тридцать пять человек на место.

— Ни-и хрен-на, себе! — с вытянувшимися лицами, комментируем Юркин замах.

Пишет, что Университет такой огромный, что можно учиться хоть на трех факультетах сразу, если успеешь, и вряд ли кто об этом узнает. Народу так много, что заблудиться и потеряться — нет проблем. Сдавал он экзамены, оказывается, на пятерки. Ну, этому мы совершенно не удивляемся. Хотя!..

— Требования-то в Москве, наверное, не те, что здесь, в Тмутаракани, да?

— Спрашиваешь!

Ну, значит, тем более молодец Юрка! Пишет, что однажды, в один день у него совпал один и тот же экзамен по физике — на физфаке и на химфаке. А химию, перед этим, и там и там, он сдал на пять. То есть на химфак, считай, уже прошел. Думал, думал, он пишет… Короче, побоялся завалить физику на физфаке и пошел сдавать на химфак. «И вот, Сань, пишет, хохма: сдал физику на пять. Представляешь?» Сильно расстроился от этого, — очень уж хотел учиться именно на физфаке. Но что уж теперь! Зачислили, вот, на химфак, уже и место получил в общежитии. «Можете, ребята, поздравить, я теперь студент химфака Московского Университета».

— Ну, молодец! Ну, Юрка! Ну, орел! Вот так вот, наши музыканты могут, а!.. Ты посмотри какой молоток! — радовались мы.