Кисть и пистолет. Мое сердце пусто

Наши лесные парни всегда выбирали службу с максимальной зарплатой, поэтому шли в морскую пехоту. А я еще прошел по своим показателям в командование специальных операций. Кстати, не путайте эту службу с морскими котиками, совершенно разные задачи. Хотя пару раз испуганное высокое начальство бросало и их, и нас на несвойственные нам операции. После учебных двенадцати недель попал в батальон, расквартированный в Кемп Пендлентон, Калифорния. Не имею права ничего рассказывать о службе. Но побывали ребята нашей роты, в том числе и я, во многих местах: в Гаити, Афганистане, на Филиппинах и в Ираке. Были кое-где еще, но об этом нельзя даже упоминать. И везде нас бросали первыми – правда, быстро заменяли другими морпехами. Даже во время службы в резерве срывали с места. Тем более что в резерве – наиболее подготовленные мужики. И меня тоже отправляли, но за рубеж только один раз. Была большая заваруха, забрали и нас, хотя это не положено.

Ежегодно я откладывал из зарплаты десять, потом двадцать тысяч. Ведь за время пребывания в командировках платили больше, а тратить в Афгане или Ираке почти не на что. Пять лет в морпехах да три года в резерве, да полученный бонус и выходное пособие. К тому же все эти деньги не облагались налогами. В общем, привез я отцу после службы сто кусков капусты, в том числе двадцать для сестры, оставил себе чуть больше десяти. Он сказал, что мои восемьдесят надежно вложит. Сестра тогда уже была невестой, так что для нее двадцать тысяч были совсем нелишние. Ведь жених по здоровью не мог пойти в армию. И отец заявил мне, что отдаст ей деньги только на свадьбе.

После выхода из резерва поехал в Лос-Анджелес. Немного покрутился там, познакомился в барах с кучей ребят. Шапочные знакомства в основном, но некоторым я еще позднее, когда переехал в Южные штаты, позванивал. Точно так же в одном из баров познакомился со своей будущей преподавательницей хороших манер. Я уже писал, что сбежал от нее через полгода. Тогда как раз и деньги у меня кончились.

Один из приятелей устроил меня в охрану к «мексиканцу», как он говорил. Мексиканец Кинтеро оказался колумбийцем, и за те полгода, которые я на него проработал, довелось повидать многое. Хорошо хоть, что на разборки он меня не посылал. Да я, наверное, и не согласился бы. Он приставил меня к своей четырнадцатилетней дочери Доменике охранником. Девка уже почти зрелая, ей хочется развлечений, наркотиков, плясок до утра, секса. А тут над душой стоит здоровенный солдафон, твердит о приличиях, о папашиных запретах. Пыталась она меня соблазнить, чтобы потом управлять мной – вероятно, кто-то из таких же подружек посоветовал. Для меня уже тогда работа была важнее секса, не обращал внимания на ее заигрывания. Но она все равно пожаловалась папаше. Тот дочке не поверил, но выгнал меня со службы. Хорошо, что за это время получил представление об охранных системах, применяемых на гражданке.

Следующие пять лет занимался то одним, то другим. Лишь бы хватало денег на жизнь. Не хотелось возвращаться к отцу и брать у него свои деньги. Обнаружил у себя способности к покеру, и это давало мне возможность пять лет сводить концы с концами. Разобрался с психологией и психикой женщин в возрасте тридцати пяти – пятидесяти лет. Это тоже помогало. И категорически отказывался вмешиваться в темные дела.

Но все же, как реагировать на предложение Ицика? Немного страшновато – я уже не двадцатипятилетний морпех, не ценящий свою жизнь, не боящийся ни черта, ни дьявола. Но, с другой стороны, двадцать шесть тысяч – сумма весьма заманчивая. Это помогло бы мне продержаться еще с полгода минимум. Так ничего и не решил, отложил было все на завтра. А тут и Бетти пришла, стала объяснять, что и как будет в клубе завтра, как нужно будет себя вести. Слушал ее вполуха и вдруг понял, что согласиться придется. Не хочу выслушивать от женщины указания. Решил, что с Бетти придется расстаться сразу же после завершения контракта с Ициком.