Кисть и пистолет. Мое сердце пусто

Жизнь в отеле мне не по карману. Даже с учетом скидок, которых удалось добиться, я заплатил за первый месяц четыре тысячи долларов. Но нашел недалеко небольшую съемную квартиру, за которую запросили только тысячу двести в месяц.

Молли

Начинаю привыкать к новой жизни. В кафе работа немного нудная, но Флоренс, вероятно, получила от старушек хорошие отзывы обо мне, держит меня почти все время на доставке. А мне это нравится. Флоренс дала велосипед с корзинкой, так что я объезжаю старушек быстрее. Да и живут они все не далее чем в полумиле от кафе. Совсем не устаю, так как Флоренс настоятельно просила болтать с каждой старушкой не менее чем по десять минут – им это очень нужно. Через несколько дней я знала уже, где живет каждая из моих подопечных, заодно исследовала почти весь наш район. Совсем рядом нашла два небольших смежных парка Драгон и Фанни Мэй Дис. Особенно мне понравилась аллея от парка Драгон к углу Блэкмор-авеню и 24-й авеню Юг. Нашла на ней удобную скамейку. Жалко, что сюда прорываются гудки машин с обеих улиц. Но мне это не мешало, и почти каждый вечер я приходила сюда, хотя бы по полчаса рисовала деревья, лужайку, кусты, редких прохожих. Уже тепло, но долго здесь не посидишь.

Как-то я сидела на любимой скамейке и рисовала очередной вид с сумеречной лужайкой, освещенной светом луны, и деревом на заднем плане. Конечно, никакой луны еще не было на небосводе – придумала ее. Но так мне показалось интереснее. И в это время по аллее прошел Феликс – приятель Флоренс. Я его так называю, потому что она сама всегда приносит ему обед и о чем-то разговаривает. Феликс учится в соседнем музыкальном училище. Однажды Флоренс было некогда, и она поручила накормить его, предупредив, что деньги с него брать нельзя. Так что мы немного знакомы. Он остановился рядом, попросил разрешения посмотреть рисунок, потом сказал, что очень реалистично, хотя удивился освещению луной. Повторил, что даже чрезмерно реалистично. Вот один из его приятелей, тоже художник, рисует все по-другому. Не смог объяснить, как это, но предложил познакомить. Я ответила, что на работе нельзя отвлекаться, но здесь, вечером, я буду рада познакомиться с настоящим художником. Ведь я только учусь, любой совет мне будет полезен.

Почти забыла об этом разговоре, но через пару дней на моей аллее появились Феликс с приятелем. Приятеля звали Билл, о чем он сам сказал, не дожидаясь представления. Билл лет на пять старше Феликса, не знаю, что их связывает. Билл внимательно осмотрел мои рисунки, спросил, почему все только в карандаше. Я засмущалась, сказала, что спешно уезжала из своего городка, не захватила ничего из принадлежностей. Со следующих получек начну покупать все, что нужно. Он неопределенно хмыкнул:

– Знаешь, у тебя оригинальный взгляд на сюжет, компоновка плотная, может быть, даже чересчур. Но фактуру выписываешь чрезмерно детально. Нужно дать волю мазку. Впрочем, это ведь карандаш. Интересно посмотреть на твои акварели. Кстати, городские пейзажи хорошо идут. Много не получишь, но на нормальные краски и холст хватит. Ты с маслом тоже работаешь?

– Немного. Мне в школе учитель говорил, что сначала нужно овладеть рисунком и акварелью. Но я сделала несколько этюдов в масле. Значительно тяжелее.

– Мне Феликс рассказал, где ты работаешь. Если там завязнешь надолго, можешь распрощаться с мечтами о жизни художника.

И тут же рассмеялся:

– Правда, она не так уж сладкая. Ты симпатичная. Лучше найти приличного мужика, охмурить его и напрочь забыть мечты.

Парни ушли, а я осталась на скамейке. Рисовать расхотелось.

Через два дня Билл появился в нашем кафе. Пришел утром, когда я еще не ушла к своим старушкам. Перекинулся со мной несколькими фразами. Так и не поняла, для чего он приходил, ведь не заказал ни завтрак, ни обед. Да и разговор наш был ерундовый.

Вечером Ребекка пристала ко мне с вопросами: почему не звоню семье, что у меня случилось дома. Рассказала какую-то небылицу – мол, мама умерла, с отчимом отношения не сложились. Кажется, это ее удовлетворило. А когда легла в постель, перед глазами прошли все события, из-за которых я сбежала из Льюисберга. Отчим вообще-то был тихим, всем в доме командовала мама. Помимо завода он еще и подрабатывал в соседней автомастерской. Но когда он напивался, а было это после каждой получки в мастерской, пытался командовать в доме. Мама обычно быстро урезонивала его. Но если он появлялся в доме, когда она еще не пришла с работы, – отыгрывался на мне. В старших классах обычно упрекал меня, что я рисую в свободное время вместо того, чтобы где-то подрабатывать и приносить пользу семье. Но когда я пошла работать, начал проявлять ко мне интерес. Сначала я не обращала внимания на его рассуждения о том, что я уже большая, наверное, у меня есть дружки. Однажды пытался поцеловать меня, но я ускользнула, выбежала на улицу. Пожаловалась матери, а он оправдывался перед ней, когда протрезвел, что это все по-отцовски.