Китайский цветок

П— Даш! В минуту, в секунду… Говорю тебе, шеф был в кабинете вместе с женой. У него сегодня сорокапятилетие. Он весь день поздравления принимает. Вечером, наверное, со своей мадам где-нибудь зажигать собирался, и она за ним заехала. Побыла там минут десять-пятнадцать — как приходит ко мне в приемную… знаешь… такой… на Рузвельта похож. И в галошах. Есть в вашей семье такой?

Я— Ну потом об этом. Рассказывай.

П— Подает мне визитку свою. Я сначала только обратила внимание, что текст на ней на английском, а отчество полностью указано — Антонович. Такой, знаешь, русизм.

Я— Русский он. Что ж ему, китаизмы демонстрировать?

П— А он правда ученый и в разных там королевских обществах состоит?

Я— Чистая правда. Рассказывай!

П— Несу визитку Залесскому. Он прочитал, улыбнулся. Думал небось, что Йельский университет его с днем рождения поздравляет. Слуцкий этот к нему зашел, прошло, знаешь, буквально несколько минут, и выбегает оттуда мадам. Вся взъерошенная, хватает сигарету, плюхается в кресло и спрашивает меня, хорошо ли я знала твою сестру. Ну, говорю, задушевными подругами не были, а приятельницами… Ну в общем… И на похороны, говорю, ходила, и на девять дней, и на сорок… Ты, говорит, видела у них раньше этого чудика — родственника ее в галошах? Вот так я узнала, что физик этот к вам отношение имеет. Ну расскажи, Даш! Он кто? Правда, что ль, американец?

Я— Правда. А зачем он туда явился, Залесская не сказала?

П— Нет. Но вопросы мне странные задавала относительно тебя, Даш.

Я— Какие?

П— Знаю ли я твоего жениха. Я говорю: «Валерия, что ль? А как же! Очень симпатичный молодой человек и безумно любит Дарью». И тут представляешь, что она заявляет?

Я— Ну?

П— Даже вообразить себе не можешь, говорит, — какая это скотина! Потом спохватилась, цапнула свою шубейку и упорхнула, но остановилась вдруг в дверях, приложила палец к губам — намекала, видимо, что разговорчик между нами. Даш, она что, с Валерием знакома?

Я— Спрошу у него. Слушай, они все еще в кабинете?

П— Да. Разговорились, видно.

Я— Если там произойдет что-нибудь интересное, позвонишь?

П

— Будь уверена. Не переживай.

Я— Заходи ко мне как-нибудь потрепаться!

* Ночь *

Перегудова больше не звонила. Значит, ничего интересного, по ее мнению, больше не произошло. В общем-то, это уже не имеет значения — дед встретился с Залесским, и теперь скорее всего все знает. А что не знает — домыслил. Я придумала для него мгновенную смерть. Он даже испугаться не успеет.

В гостинице его не было целый вечер. К телефону подошел лишь в начале одиннадцатого. Изо всех сил я старалась говорить естественно. Он не должен догадаться, что я знаю о его знакомстве с Залесским. Рассказала про Валеркину машину, то да се… Дед молчит. Про то, что был в «Золотом сечении» — ни слова. Считает, будто это его большое преимущество. Только не приходит ему в голову, что об этом знаю я, и это уже мое преимущество. Как только услышала, что утром он все-таки собирается в Воронеж, предложила подать лимузин к подъезду.

Теперь все будет зависеть от Валерки! К сожалению, не могла не приобщить я этого придурка — просто не справиться мне одной. Пришлось припугнуть, приврать, поиграть на его жадности и мечте о красивой жизни. Ради нее Валерка, я думаю, согласился бы угрохать не только деда, но и бабу, если б понадобилось. Хотя кобенился долго, теряя драгоценное время. Решение пожертвовать новехоньким автомобилем тоже было мучительным. Крохобор! Дальше своего носа не видит!

Я— Ты ведь сам говорил, что я умная. Доверься мне и делай то, что я скажу, — иначе тебе никогда не жить в доме на берегу океана.

В— А тебе?

Я— Мне, само собой, тоже. Больше того, я не знаю, как поведет себя дед… А вдруг в милицию пойдет и заявит, что мы преступники. Только представь, что нас ждет!

В— Здрасьте! А я-то при чем?

Я— Ты, Валера, мой сообщник. А если Инка возникнет со своим обвинением, то еще и вымогатель.

В— Ты ж говорила, что она не посмеет качать права — иначе муж, как бы, в курсе будет…

Я— Понимаешь, если обстоятельства изменятся, кто знает, как она заговорит.

В— А почему ты так уверена, что дед обо всем догадался? Ерунда это! Сама подумай, какие у него могут быть основания? Мысли, что ль, умеет читать?

Я— Не знаю, какие основания. И что интересно — спросить неудобно! Но он задает мне такие странные вопросы, Валер… — сочинила я для убедительности.

В

— Например?

Я— Спросил сегодня, любила ли я Зою, не снится ли она мне по ночам, что конкретно явилось причиной ее смерти по официальному медицинскому заключению… Один раз, будто по ошибке, назвал меня Зоей.

В— А голос при этом у него какой?

Я— В смысле…

В— Ну жалостливо говорит или с издевкой?

Я— Говорит так, с подковыркой будто. В общем, с издевкой.

В— Ну не могу я, не могу!

Я— А уверял меня, что мужик мастерущий… Бомбу, выходит, не сможешь сделать?

В— При чем тут это?! Взорвать машину, да будет тебе известно, пара пустяков. Что я, не смогу, что ли?! Мне человека убивать как-то не того… Тем более Ивана Антоновича…