Китайский цветок

Я— Валер! В твоем распоряжении ночь, и время уже пошло. К утру все должно быть готово.

В— Предположим, я все сделаю, как ты говоришь, но почему ты так уверена, что дедовы деньги и имущество достанутся именно тебе?

Я— А кому же еще-то? У него и родственников больше нет. Он сам говорил. Все его американские знакомые знают, что он в Москву к внучке поехал — значит, факт моего существования признавал. Наймем грамотного адвоката, мать честно расскажет, как было дело, поднимут записи в роддоме, где эта Аня Слуцкая рожала… Я инвалид. В Америке к ним очень жалостливое отношение. Пройдет, конечно, несколько месяцев, пока я смогу вступить в права как наследница, но это будет обычная рутинная процедура. И, кроме того, может, мой дедуля-аккуратист составил уже завещание перед поездкой в Москву. Это вообще облегчит дело. Поверь мне. Я все предусмотрела.

В— Ты когда передо мной инвалидку изображала, тоже небось думала, что все предусмотрела, как бы… А я-то тебя раскусил!

Я— Ну и к чему ты об этом вспомнил?

В— А к тому, что один раз уже обосралась.

Я— Ты бы лучше заткнулся. Выхода у нас все равно нет.

В— Дай мне попить. У меня во рту пересохло.

Я— От страха, наверное.

В— Нет. Последние дни чувствую слабость и сухость во рту. И брюхо сильнее болеть стало.

Я— Гастрит всегда к весне обостряется. Так у всех. Валерочка, миленький! Сейчас в твоих руках наше будущее, наша жизнь. Твоя и моя. Сейчас только от тебя зависит, какая она будет.

В— Ты хоть представляешь, как это опасно? Начнут менты вынюхивать, что, как да почему…

Я— Сам подумай, можно ли будет тебя подозревать? Если бы даже ты хотел убить деда, то мог бы придумать другой способ какой-нибудь. Ты в этой истории — пострадавший! Только купил себе новую машину и сразу ее взорвал? Сам себе враг, что ли?

В— Ну да. Вроде складно.

Я

— И потом, знаешь, будут искать того, кому смерть деда выгодна. Тебе-то совсем не выгодна! Ты в лице деда нашел себе дойную корову. Он, как приехал, сразу шесть тысяч отвалил. С какой же стати тебе его убивать? А мне и подавно. Он Дедом Морозом ко мне явился.

В— Кого ж тогда подозревать-то? Ведь кто-то машину взорвал, допустим?

Я— Случайно взорвали. Перепутали.

В— Кого перепутали?

Я— Деда или тебя могли случайно принять за другого. Да и машину запросто могли перепутать. Такое бывает… Может, охотились за каким-то постояльцем «Палас-Отеля». Тем более машину ты оставишь без присмотра минут на пятнадцать, как минимум! Постарайся не парковаться на виду у швейцара, лучше в сторонке где-нибудь. Будешь потом говорить, что именно в это время и поставили бомбу! Пусть докажут, что не так! Да в этом расследовании увязнуть можно!

В— Даш, а машину-то обязательно? Ну только ведь купил! Я даже, знаешь, ее полюбил, как бы. Давай как-нибудь по-другому, а?!

Я— Валер, я же не утверждаю, что других способов решить эту ситуацию нет. Просто не вижу их, понимаешь? Времени для обдумывания не осталось. Когда дед начнет действовать — неизвестно. А любую схему, какую бы ни задумал, нужно разработать до мелочей. Упустишь что-то — кранты! Ничего не получится. У нас, считай, форс-мажор наступил, и решение нужно принимать очень быстро.

В— Мне в голову вот какая идея пришла! А что, если использовать такси или тачку какую-нибудь случайную?

Я— А тебя не смущает, что погибнет еще один человек?

В— Еще как смущает! И Иван Антонович смущает. Я его уважаю. И благодарен очень. Не представляю даже, как я перед ним завтра появлюсь! Мне будет так стыдно, Даш! Подлец я! Подлец!

Я— Ты, Валер, запомни, что дед живой — это опасность, нищета и тюрьма. Мертвый — свобода и богатство. Смотри завтра на него только так, и не будет тебе ни страшно, ни стыдно… Машиной все же придется пожертвовать своей, а не чужой. Валер… Спешить надо. В восемь утра ты должен быть у него. Знаешь, где комплектующие материалы-то искать ночью?

В— Это вообще не проблема. Поцелуй меня, я психую. И попить дай.

Я— Иди, Валер. Ветер тебе в жопу.

…Валерка ушел. Проводила его почти ласково. Делать ничего не могу. Устала. Боже, как я устала…

5.03.

Идиот, идиот, идиот! Валерка идиот!

Дед хоть и в больнице, но жив и практически здоров. А этот — весь день провел в милиции. Там начали все разнюхивать, завели дело, свидетелей каких-то нашли. Наверное, к деду уже приходил следователь, и ко мне придет… Будь проклят тот день, когда все это пришло мне в голову!

Валерка злой и страшно агрессивный, и это вместо того, чтобы честно признать: «Да. Я есть придурок».

Я— Почему ты взорвал пустую машину?

В— К табачному киоску «жигуль» подъехал и встал между мной и моей «семеркой». Закрыл мне частично обзор. Откуда я мог знать, что он из машины вышел?

Я— А почему ты «семерку» свою так далеко от киоска припарковал?

В— Ты, наверное, хотела, чтобы там все на фиг взорвалось — и киоск, и прохожие, и я вместе с дедом?! Не понимаешь ничего — так помалкивай! Я же должен был думать, как бы, о безопасной дистанции. Поэтому и встал не напротив киоска, а метрах в двадцати пяти. А «жигуль» откуда ни возьмись… Да что я тут, понимаешь, оправдываюсь!