Кюр Гора

Мы предполагаем, что враждебность этих конкретных женщин была естественной враждебностью одного типа женщины к другому, скажем, женщин одной определенной расы, породы или группы к представительницам другой группы, или, возможно это было что-то похожее на то, как величественная свободная женщина относится к униженной, уязвимой рабыне. В любом случае эти женщины не имели ясного понятия, что Леди Бина, а это была именно она, была свободной женщиной, или, что более вероятно, у них вообще не было никакого понятия о том, кто такая свободная женщина. Также, возможно, они запомнили ее по охоте на нее около туннеля маток, а может, узнали, что она пользовалась привилегией лучше еды и большей нежности, чем они. Могли они знать и о том, что немного ранее Цестифон приставал к ней. В любом случае, они были уверены, что им нечего было бояться ее теперь.

Две женщины схватили руки Леди Бины и оттянули их от ее лица, а третья потянула за волосы, заставив поднять голову.

Они тут же начали издавать ликующие звуки, тыкать в нее пальцами и плеваться. Главная среди них даже станцевала и попозировала перед нею, продемонстрировав свои превосходные достопримечательности, а затем подняла и раскинула волосы, указывая на их блеск и длину. А затем похитительницы Леди Бины поставили ее на ноги и принялись поворачивать из стороны в сторону, демонстрируя лагерю. Мужчины, шарахались в стороны, морщась от отвращения, чем приводили женщин в еще больший восторг, отчего те вопили и смеялись. Однако внезапно стрекало возмущенного Цестифона, полученное им не так давно полезное для контроля женщин устройство, упало среди них. Его рабыни моментально повалились на четвереньки и съежились, подвывая при каждом ударе.

— Господин! — взмолилась старшая среди девушек, теперь стоявшая на коленях, пытаясь закрыться от жгучих ударов. — Господин!

Гладиаторы в этой группе едва умели говорить, но словом для мужчины, причем для любого мужчины, было «Господин». Точно так же их слово для женщины, для любой женщины — «рабыня».

Наконец, Цестифон повесил стрекало на свой пояс, где он уже привык его носить. Он с негодованием окинул своих связанных за шеи женщин. Те, почувствовав на себе его пристальный взгляд, съежились еще больше, не смея поднимать на него глаза. Стрекало отлично сделало свою работу. Гибкий жгучий прут в этом плане намного превосходил свою скромную предшественницу — палку, которая, будучи менее упругой, с большей вероятностью могла искалечить женщину, чем наказать и наставить ее. Палка была примитивным устройством, грубым и варварским, стрекало — артефактом и благом цивилизации, проверенным, совершенным, эффективным орудием, разумно и целенаправленно созданным для контроля и улучшения рабынь.

Цестифон поднял простыню и набросил ее на Леди Бину, которая с благодарностью, схватила ее своими маленькими, закованными в наручники руками, и прижала к себе.

— Пошла прочь уродина, тварь, — сердито бросил Цестифон, и Леди Бина, рыдая и кутаясь в простыню, поспешила, настолько быстро, насколько позволяли ей кандалы, покинуть это место.

Мужчины расступались с ее дороги. Рабыни теперь вставали на колени, опуская головы до земли, чтобы она могла миновать их беспрепятственно.

Леди Бина, знаете ли, несмотря на то, что было ее несчастьем или, если хотите, судьбой, оставалась свободной женщиной, следовательно, была тысячекратно, и даже больше, выше их.

Блондинка побрела туда, где находился Лорд Грендель, и, с негромким звоном цепей, легла у его ног. Он как раз держал совет с Пейсистратом, Статием и Кэботом.

— Встань на колени и держи их вместе подходящим способом для тебя способом, — доброжелательным голосом сказал ей Лорд Грендель. — Ты — свободная женщина. Ты не рабыня, чтобы лежать свернувшись у ног мужчины, словно любимый слин.

— Для рабыни это очень подходяще, — заметил Кэбот, — лежать к ног своего господина. Они отлично смотрятся там, и это то место, которому они принадлежат. К тому же, большинство рабынь стоят дешевле любого слина и, конечно, ценятся значительно ниже хорошего слина.

— Но она — свободная женщина, дорогой Кэбот, — напомнил ему Лорд Грендель.

— Ах, да, — безропотно сказал Кэбот.

— Она принадлежит ошейнику, — не стал молчать Статий.

— Вот только теперь никто не захочет купить ее, — вздохнул Пейсистрат.

Леди Бина тихонько заплакала и поднялась на колени, встав так, как ей было указано, в позу гореанской свободной женщины, скромно, вертикально, изящно, держа колени плотно сжатыми вместе. Разумеется, рабыня башни тоже будет стоять на коленях подобным образом, в отличие от рабыни для удовольствий, которая, конечно, должна широко расставлять свои колени соответственно своему статусу.

— Леди, завернитесь в простыню, — предложил Пейсистрат.

— Ты свободна, — сказал Лорд Грендель. — Делай, как Ты пожелаешь.

Леди Бина тщательно, плотно, обернула ткань вокруг себя и стояла на коленях около них, низко опустив голову. Время от времени, из-под простыни слышался негромкий мягкий шум, тихое рыдание.

Мужчины же уделили внимание своим проблемам.