Клад Соловья-Разбойника

А топот сзади нарастал, быстро приближалось удалое гиканье булга-рина. Когда наместник хана поравнялся с Келеем, Уктын опустил руки и отвернулся в сторону. Выпущенный на волю вороной легко рванулся вперед, и дальше всадники двигались рядом. Одновременно они достигли озерного бережка, до шеста оставалось шагов пятнадцать.

У Келея отлегло от сердца, смятенная его душа разом успокоилась, и он улыбнулся. Юзбаши, скакавший справа, ответил добродушной ухмылкой, высвободил из стремени левую ногу, ловко уперся сапогом в шею вороного и с силой толкнул его в сторону. Летящий конь резко пошатнулся, визгливо заржал и вместе с всадником повалился в озеро.

Небо, Солнце, ельник, безучастная спина Уктына — все это разом крутнулось в глазах Келея. Ледяная вода охватила разгоряченное тело, резанул по ушам влажный плеск вперемешку с торжествующим хохотом ве-остановимо удаляющегося булгарина.

— Не верю глазам своим! — с непритворным ужасом закричал подбежавший к месту падения Уктын. — Как ты мог не удержаться на коне? Как ты мог обмануть ожидания вотов? Они так верили в тебя: Давай руку, алангасар!

— Прочь! — бешено закричал Келей. Слезы непереносимой обиды кипели на глазах его, ярость бессилия полыхала в груди.

Добравшись до Луговой башни, молодой вождь обвинил наместника хана в неслыханной подлости. Народ возбужденно загудел, со всех сторон возмущенные, злые взгляды буравили хозяина Булга-кара и его враз протрезвевших воинов.

— Разве кто-то виноват в том, что юноша увлекся скачкой и не удержался на коне? — удивленно спросил юзбаши. — Надеюсь, что когда-нибудь юноша станет настоящим мужчиной и научится проигрывать с честью.

— Подождем Уктына, — хмуро буркнул князь.

Когда скачка закончилась, верховный жрец, принародно поклявшись великими богами, подтвердил слова булгарина и торжественно объявил его победителем.

— Атак, Серкач! — радостно закричали булгарские воины.

Разочарованные воты отозвались враждебным гулом.

Келей подошел к Люльпу, спокойным и твердым взглядом посмотрел в ее нахмуренное лицо.

— Юзбаши столкнул меня в озеро, — сказал он тихо. — Я хочу, чтобы ты поверила моим словам.

— Верю, — прошептала Люльпу и опустила глаза.

— Благодарю, — взволнованно вымолвил Келей. — Это самая лучшая награда.

Не глядя на окружающих, он вернулся к вороному, ловким прыжком взобрался на его спину и поскакал в сторону своего селения. Десять его воинов молча двинулись следом.

Награждение, победителя скачек оказалось не самым неприятным, что ожидало Люльпу в этот день. По окончании обычных церемоний она быстро ушла домой, забилась в свой угол за занавеской, привычно помолилась фигуркам великих богов, выстроившимся на камнях очага, и, утомленная и расстроенная, незаметно уснула на мягкой лежанке.

Через некоторое время какой-то шум за занавеской разбудил ее, кто-то шевелился в горнице, звякала посуда, и звучал голос Уктына.

— Подумай, князь, — говорил верховный жрец уверенным громким голосом, о той великой чести, которую оказывает наместник хана твоей семье, твоему роду и всей земле вотов. Если Люльпу станет женой юзбаши Серкача, то средь племен и народов, платящих дань Великой Булгарии, наша бедная страна займет особое положение.

Подумай о тех немалых выгодах, которые сулит нам это особое положение. Воты встанут вровень с булгарами, ты, князь, всегда будешь самым дорогим гостем во дворце великого хана. Никто и никогда не осмелится нарушать наш мирный труд, вотский край расцветет, и благодарные подданные прославят имя твое в веках. Слава твоя затмит славу твоего великого отца, ибо благоденствие страны будет куплено не хитростью и кровью, а великой любовью, которая, соединив твою дочь с этим прекрасным бием, соединит также и вотов с булгарами. Что может быть разумнее и благороднее такого шага?

Люльпу слышала, как сопит и вздыхает отец.

— Разве допустят великие боги, — заговорил, наконец, Выр, — чтоб моя дочь стала женой иноверца?

— Пусть это не тревожит тебя, — быстро отозвался Уктын. — Я знаю, что Люльпу всегда служила примером вотского благочестия, великие боги очень довольны ее усердием в молитвах и неукоснительным исполнением обрядов. Я, как верховный жрец, вправе гордиться твоей дочерью. Вера ее крепка, и ничто не сможет пошатнуть этой священной веры. Но любовь наместника хана к твоей дочери так велика, что он готов преклонить колени перед великими вотскими богами.

Люльпу услышала нечленораздельный звук, изданный голосом юзбаши.

— Да, да! — напористо, не давая опомниться булгарину, воскликнул Уктын. — Благородный бий настолько поражен красотой и совершенством прекрасной Люльпу, что ради счастья быть ее супругом готов отречься от великого Аллаха.

— О! — возмущенно вскрикнул наместник хана, но в это время скрипнула дверь, и послышался голос сотника Чабея.

— Князь! — позвал Чабей. — Люди Ваткара хотят разделить с тобой чашу праздника. Без тебя и несравненной Люльпу веселье наше подобно костру из сырых сучьев.

— Разве Люльпу не среди народа? — удивился князь — Ее нигде нет, подтвердил сотник.