Клад Соловья-Разбойника

Выр тяжело поднялся, приблизился к занавеске и отдернул ее — дочь его, подложив сведенные ладошки под щеку, безмятежно спала на своей лежанке. Юзбаши Серкач испуганно глянул на Уктына. Тот ответил спокойным, уверенным взглядом — все в порядке, даже если она что-то слышала, то ничего страшного в этом нет, рано или поздно она должна узнать эту новость.

Когда Выр и Люльпу вслед за Чабеем вышли из горницы, наместник хана набросился на верховного жреца северных вотов.

— Что за глупые речи говорил ты перед князем? — злобно прошипел он.

— Клянусь всемогущим Аллахом, ты поссорился с собственной головой!

— Успокойся! — оборвал его Уктын. — Я дружен с ней, как никогда.

Уйдем отсюда.

— Нет! — воскликнул булгарин, пылая от возмущения. — С чего ты взял, что я собираюсь отречься от Аллаха?

Уктын посмотрел в гневное лицо юзбаши и кротко вздохнул. — Вой ветра говорит нашему уху, что на улице ненастье, шум дождя предупреждает о льющейся с небес воде, звуки природы почти никогда не обманывают нас. Язык же человеческий лжив, и глуп тот, кто верит всякому слову.

— Как тебя понимать? — озадаченно спросил юзбаши Серкач.

— Я знаю, что именно твоя вера поддерживает тебя в этой нелегкой жизни:

— Да, да! — горячо согласился булгарин. — Лишь неустанные заботы всемилостивейшего Аллаха уберегают меня от царства Азраила.

— Поэтому я далек от мысли обращать тебя в нашу веру. Но без этого — пойми! — князь не отдаст свою дочь тебе в жены. Он, как и ты, не сможет переступить через свою веру.

— Что же делать? — опечалился юзбаши.

— Помочь тебе может только одно: воты глупы и доверчивы, обмануть их совсем нетрудно. Нет. нет! Благочестивому бию ничего не придется делать самому. Мы с тобой просто посидим в Бадзым Куале, а потом я объявлю народу все, что требуется. Никто из булгар никогда ничего не узнает.

— А мои воины? — недоверчиво спросил юзбаши. — Твоих воинов придется хорошенько угостить.

— Легче перерезать эти глотки, чем наполнить их вином, — с отвращеньем сказал булгарин.

— А вот это решать только тебе, — смиренно ответил Уктын и склонил голову перед наместником великого хана.

— Нет! — воскликнул булгарин, пылая от возмущения. — С чего ты взял, что я собираюсь отречься от Аллаха?

Уктын посмотрел в гневное лицо юзбаши и кротко вздохнул. — Вой ветра говорит нашему уху, что на улице ненастье-, шум дождя предупреждает о льющейся с небес воде, звуки природы почти никогда не обманывают нас. Язык же- человеческий лжив, и глуп тот, кто верит всякому слову.

— Как тебя понимать? — озадаченно спросил юзбаши Серкач. — Я знаю, что именно твоя вера поддерживает тебя в этой нелегкой жизни:

— Да, да! — горячо согласился булгарин. — Лишь неустанные заботы всемилостивейшего Аллаха уберегают меня от царства Аэраила. — Поэтому я далек от мысли обращать тебя в нашу веру. Но без; этого — пойми! — князь не отдаст свою дочь тебе в жены. Он, как и ты, не сможет переступить червз свою веру. — Что же делать? — опе-чалился юзбаши. — Помочь тебе може т только одно: воты глупы и доверчивы, обмануть их совсем нетрудно. Нет. нет! Благочестивому бию не я^х ничего не придется делать самому. Мы с тобой просто посидим в Бадзым Куале;, а потом я объявлю народу все, что требуется. Никто из булгар никогда ничего не узнает.

— А мои воины? — недоверчиво спросил юзбаши. — Твоих воинов придется хорошенько угостить. — Легче перерезать эти глотки, чем наполнить их вином, — с отвращеньем сказал булгарин.

— А вот это решать только тебе, — смиренно ответил Уктын и склонил голову перед наместником великого хана.

Военная хитрость

К вечеру вернулись усталые и хмурые доглядчики, понуро встали перед Светобором, кормщиками и ватажными десятниками. Долго стояли молча.

— Ну? — не вытерпел кормщик Тороп.

— Лапти гну! — зло ответил Помело.

— Не томи! — потребовал Светобор.

Помело, обычно веселый и говорливый, безнадежно махнул рукой и отвернулся. Вперед выступил кормщик Кряж. Выяснилось: нетолько в крепость, но даже близко к стенам подойти не удалось, по всему лесу наставлены гледенские дозоры, в устье Юга-реки стоит наготове множество лодок, обойти Гледен посуху с ушкуями на плечах очень.

трудно, места болотистые, да и все равно потом, спускаясь по Югу-реке, крепости не миновать и встречи с гледенцами не избегнуть.

Наутро Светобор отправил новых доглядчиков, чтоб разведали пеший путь по левому берегу Сухоны. Но и там были сплошные болота, а единственный проход в топях стерег усиленный дозор гледенцев. Дороги в Югру не было.

— Может, вернемся? — неуверенно сказал один из десятников. — Плетью обуха не перешибешь.

— Нет! — отрезал Светобор. — Не за тем мы посланы, чтобы труса праздновать.

— Ударить напролом! — горячо предложил шустрый Якуня. — А там будь что будет.

— Перебьют, как куренков желторотых, — рассудительно отозвался кормщик Кряж. — Сила солому ломит.

— Не послать ли в Новгород за подмогой? — спросил, ни на кого не глядя, кормщик Тороп.

— Просидим до осени, — угрюмо ответил мечник Кистень. — А кто знает, что у гледенцев на уме? Может, завтра-послезавтра кинутся на нас всем народом.

Долго еще спорили.