Клад Василия Блаженного

— Ах да, конечно. А мы с Лешей собирались сейчас поехать к бабе Тоне, это домработница Ивана Васильевича. Может, помочь ей с похоронами, узнать, что да как. И Леша хотел поискать…

Курочкин грубо перебил Лену:

— Ты знаешь, Синицкая, я тут вспомнил про важную встречу. Извини, сейчас никак не могу с тобой поехать к бабе Тоне. Ты лучше вечером приезжай к моей бабушке Элеоноре Яковлевне на чай, часиков в семь. Как раз все обсудим, и твою, и мою научную работу. А сейчас извини, дела… Еще раз приятно познакомиться. — Он снова крепко пожал руку Яшину и неуклюже клюнул Лену в щеку на прощание.

И умчался вниз по лестнице.

— Странный какой-то товарищ, — неопределенно сказал Владимир.

— Да, есть немного, но он блестящий ученый, за ним, как говорят, великое будущее в исторической науке, — зачем-то принялась защищать Лешу Синицкая.

Ей было неприятно, что капитан Яшин негативно отзывается о ее знакомом.

— Он, как видно, к вам неровно дышит, — пристально глядя ей в глаза, продолжил Яшин.

Его улыбка как-то сразу потухла.

— Вам показалось, мы с Лешей просто друзья, — с излишней горячностью ответила Елена.

— Ну, друзья так друзья, — послушно закивал Яшин. — Вы, Елена Андреевна, сейчас собираетесь к Плотникову ехать или без своего друга одна не поедете?

— Почему не поеду? Поеду, конечно, — поспешно закивала девушка.

— Ну, тогда, если вы не против, я составлю вам компанию. Тем более что ваш аспирант Алексей так благополучно слинял, — сообщил с той же ослепительной улыбкой Яшин, а потом, немного понизив голос, добавил: — Мне нужно показать вам список, который я получил в вашем деканате, вы знаете многих преподавателей и студентов на «Ку» и «Ску» и, надеюсь, с вашей помощью мы сможем вычислить загадочного «Оп. Ску».

— Хорошо, просто замечательная идея, — с радостью согласилась Лена.

И вот, загрузившись в знакомый старый «Опель», они отправились к дому профессора Плотникова.

Яшин завел мотор и плавно выехал со двора.

— Кстати, я сегодня, кроме вашей Марианны, побеседовал и с профессором Скурвиным. Очень уж подозрительны его инициалы — Олег Павлович.

Лена выразительно взглянула на следователя:

— И как? — прерывисто спросила она.

— Да никак. Вы, Елена Андреевна, как всегда, оказались правы, — с улыбкой, перестраиваясь в правый ряд, сообщил Яшин. — Мне удивительно, как такой божий одуванчик в его-то годы до сих пор преподает в вузе. Он абсолютно не от мира сего. Или он гениальнейший актер, по которому просто рыдают все «Оскары» мира, но на безжалостного убийцу он совсем не похож.

Лена удовлетворенно хмыкнула, еле удержавшись от фразы: «Я же говорила!»

Еще чего не хватало.

— Так вот, ваш Олег Павлович ни о чем, кроме съездов КПСС, говорить не умеет. Я ему о Плотникове, он мне про Сталина, я ему про Василия Блаженного, он — про Хрущева. Вот так весело пообщались, — развел руками Яшин.

Синицкая рассмеялась.

— Это явно не он. Не тот «Оп. Ску», которого мы ищем!

— Да, я тоже так думаю. «Это не те дроны, которых вы ищете!» — рассмеялся Владимир.

Лена весело улыбнулась. Оказывается, следователь Яшин не такой сухарь, как хочет казаться, и фильмы знает правильные, Синицкая просто обожает «Звездные войны» и помнит многие цитаты из киносерии.

Вот так, весело болтая о киновселенной Джорджа Лукаса, они подъехали на место.

Иван Васильевич проживал в сталинском доме с огромными окнами и остатками лепнины на высоченных потолках — шикарная жилплощадь с годами только прибавляла в цене, а в семидесятые квартиры здесь бесплатно выдавали всему преподавательскому составу университета.

Сам Иван Васильевич был родом из небольшой деревеньки под Смоленском, и только благодаря выдающимся способностям и живому уму он смог закрепиться в столичном мегаполисе, а, получив квартиру, молодой доцент Плотников стал завидным женихом, но ни одна из знакомых не смогла затащить его под венец.

Любимая работа стала главным смыслом всей его жизни, на романы не хватало ни времени, ни сил. Так и прожил всю жизнь бобылем, хотя был душой компании, имел много друзей, товарищей, единомышленников.

Только приходящая домработница баба Тоня скрашивала его холостяцкие будни, да еще любимый рыжий кот Малюта, которого подарил ему декан вуза Натан Юрьевич пару лет назад.

Морда у кота была бандитская, потому Плотников, не задумываясь, назвал его Малютой — в честь опричника и палача царя Ивана Грозного Малюты Скуратова-Бельского.

Малюту профессор Плотников обожал, холил и лелеял, кормил его заморскими деликатесами и, как поговаривали студенты, на ночь читал ему главы из своей новой монографии.

Хотя кот не получил университетского образования, он презрительно хмурился на ошибки и неточности в тексте и одобрительно дергал хвостом при правильных выводах профессора.

Студенты шутили, что Малюту вполне можно вписывать в соавторы многих научных трудов профессора Плотникова.

* * *

— Владимир, скажите, а дверь не опечатана? Там же произошло убийство! — у дверей профессора спросила Лена.