Клад Василия Блаженного

Лена мусолила в руках найденную старинную звезду, она рассматривала ее со всех сторон, хотя для нее эта находка была сейчас не самой главной.

Она нашла Его, ее сердце сейчас точно не ошибалось. Вот он — мужчина ее мечты, даже самой себе она боялась признаться, как сильно влюбилась, даже нет — как сильно втрескалась в милашку-следователя.

Да, дела!

А что, интересно, значат эти страстные поцелуи для самого Владимира — может, он не придает им такого глобального значения, как влюбленная курица Синицкая, может быть, это просто нервы, нахлынувшее облегчение, что в этот раз удалось обмануть смерть и средневековые ловушки. Может, это туман, наваждение, морок, наконец, а сейчас все, как дым, развеется.

Лена сидела и чуть не плакала от обиды и досады.

Конечно, вообразила себе, идиотка, то, чего нет и быть не должно. Скоро тридцать лет, а мозгов так и не нажила, — так любила повторять ее мать.

«Однако ты влипла, — думала про себя Лена. — Что делать собираешься?»

Она снова с тоской и обидой посмотрела на Володю.

Тот как будто не замечал ее взглядов, а преспокойненько вел машину, глядя только вперед.

Звездочка на коленях снова потеплела, хотя для Лены это было уже не важно, сейчас все звезды, все клады, все сокровища мира она бы отдала, чтобы быть вместе с Яшиным.

Но, скорее всего, это невозможно.

Прими это как факт, дурында. И успокойся, и живи дальше.

Приняв такое решение, Синицкая даже обрадовалась.

Конечно, нет мужика — нет проблем. Точно.

Также в гробовой тишине Яшин высадил ее у родного подъезда, сухо попрощался, и серый «Опель», взметнув тучу пыли из-под колес, умчался в душную ночь столицы.

Лена стояла у подъезда, и ее сердце колотилось как ненормальное. Душу рвали беспризорные кошки.

«Ну почему? Ну что я сделала не так? Чем я его обидела? Почему он так себя ведет? Неужели было трудно поговорить со мной, объясниться, если я не нужна, сказал бы об этом нормально, но просто высадить у подъезда и ничего не объяснить — дичь какая-то!» — думала Лена.

Не спеша она поднялась по лестнице на свой этаж, ключами открыла дверь и замерла в испуге на пороге.

Узнать ее квартиру было невозможно.

Все шкафы были распахнуты, все вещи выкинуты на пол, посуда перебита, рамка с фотографией родителей, стоявшая на письменном столе, была разбита, снимок сиротливо валялся в углу. На кухне был распахнут холодильник, из которого выкинули все продукты. Ровным слоем пол и все поверхности покрывали гречка, рис, макароны и мука. В спальне были вскрыты подушки, пух и перья летали по комнате.

Любимый ноутбук был безжалостно разбит и разломан пополам.

Из книжного шкафа все книги были выкинуты, многие разрезаны ножом.

Лена кинулась к шкафчику с украшениями, пара золотых колечек, сережки с рубинами — подарок матери на день рождения и несколько тысяч на хозяйство — все это нашлось в шкатулке.

Злоумышленники деньги и украшения не взяли.

Но кто же к ней влез? И что они искали?

Тут Лена вспомнила про Малюту. А где же котик?

Кот обнаружился на шкафу, он дрожал в самом дальнем углу, куда забился и боялся вылезти.

Весь его смущенный вид говорил: извини, хозяйка, что не усторожил, что допустил такое безобразие!

Лена достала кота, запихнула его в переноску, забрала оставшиеся деньги и колечки, вышла на лестничную площадку и только оттуда позвонила самому дорогому человеку на свете:

— Володя, приезжай, пожалуйста, тут такое…

1590 г. Град Москов

Кремлевские палаты

Давно мастеровой Иван Феодорович не был в Кремле, давно не видывал царские палаты. После смерти Ивана Грозного Кровавого на престол взошел Федор Иоаннович, третий сын Ивана IV и Анастасии Романовны Захарьиной-Юрьевой.

В народе царя Федора любили, еще бы, после Грозного царя-батюшки тихий и миролюбивый Федор был словно глотком свободы, свежего воздуха, позволяющим забыть все ужасы опричнины. Он был прекроток и незлобив, но весьма слаб здоровьем, потому всю власть в стране поделили между собой родовитые сановники-бояре, а Федор стал всего лишь марионеткой, которую удобно было выставлять на приемах и встречах с зарубежными послами.