Клаксоны до вторника

Серебряные призёры академической гребли, с их рельефной мускулатурой в обтяжку, розовощёки пожизненно, такие ехидно взирают на золотых выскочек. Второму призу неведомы ни пьяное раскаянье, ни сигаретный прищур и прочие нехорошести славы, суетной, лишней. Серебро уничтожает микробы и способствует долгой жизни.

А фоном к мускулатуре гребца припарковался забавнейший внедорожник, по замыслу шефа горячих кровей, южный до последнего помидора, до кромешного мрака в извилинах конокрада.

И вообще, автомобили красно-чёрной окраски – как обвисшая роза за ухом Кармен. Красное затмение платья не скрывает поношенность живота, выпячивает в угоду страдальцам намёк на сосцы и выгуливает окорочка до следующего размера трусов.

Ценители образования и блондинок щупают доярок изза избытка дрожащей прыщавости. Кармен же до дряблости дешёвая шлюха. И, сползая с рыхлого сеновала, ощущаешь подозрительное жжение.

Розовощёкий распахнул перед Ним заднюю дверцу:

– Прошу вас.

И не особо склонившись, художник театральных костюмов влез на сиденье.

Шеф был явно обрадован, чуть ли не потирал от удовольствия руки. Выбритые до синевы скулы лоснились, лёгкий парфюм, казалось, исходит не от пиджака, а от бородавки на правой щеке, придававшей всему лицу какую-то сомнительную слащавость. Вблизи шеф не казался таким уж мужланом, каким был в новостях.

– Это просто замечательно, что вы согласны. Вы даже себе не представляете, что для нас всех значит ваше участие в общем деле. Не думайте, не в одной пропаганде суть. Нам нужны новое искусство и люди с гордо поднятой головой.

Он внимательно слушал шефа, мысленно повторяя за ним слова, пытаясь выудить из запятых сермяжную правду. От этих деятелей может приплыть всё что угодно – то ли подвох, то ли обман, то ли крупный гонорар неизвестно за какие заслуги. Ещё смущал гладкий, какой-то бычий затылок шофёра, который сидел впереди, узкие щёлочки глаз в зеркале заднего вида.

– Но пока, насколько я понимаю, мне надо сохранять, как бы сказать, конспирацию, что ли.

– Вас, надеюсь, это не пугает?

– Необычно.

Неотвязчивая привычка, вторая натура начальства, менять динамику диалога с дружеской на поучительную, дальше – воодушевлённый доклад:

– Ситуация сейчас очень сложная. – Шеф обвинительно мотнул головой в сторону улицы. – Они пытаются избежать своей участи не очень порядочными и авантюрными методами. Грядёт время великих свершений, и, думаю, нам придётся взять всю полноту ответственности на себя. Вы это понимаете?

– Я бы сказал, я это чувствую.

– Как и всякий художник, вы, конечно, мыслите образами. – Кладёт ладонь на Его колено искренне. – Я видел ваши работы, мне действительно очень понравилось. Поймите, наш выбор неслучаен, мы верим в ваш талант, в вашу гражданскую позицию.

18

Единственное, что Кочерыжка умел делать мастерски, – это каллиграфически строчить вышивки, петли, особый талант, плести макраме.

В пригороде у автострады обойщику без опыта трудно найти работу, логическое приложение к шлангу на бензоколонке, а уж с тамбурином, бонго и бубном в рюкзаке, с ежедневными отметками в участке «проживает согласно документу аренды, работает на постоянной основе, внешний осмотр – трезв» становишься вновь прибывшим персонажем «с отклонениями», и палец крутится у виска. Свободомыслящая бородка и лохмы на фоне армейских стрижек.

Кочерыжка привык, что он всегда подзабыт и в сочувствии неестественен, худосочный слабак, прилипала.

– Ты маленький, смятый из тонкого полиэтилена пакетик. – Толчок в грудь. – Ты скомканный во фланирующий ошмёток, ошмёток медузы. – Толчок в грудь. – Тебя, прозрачного идиота, бросают в мусорку, но ты прилипаешь к пальцам. – Толчок в грудь. – И где-то в подложке нормального, я подчёркиваю, нормального мозга засело, что это всегда так, в сотый, трёхсотый раз. И потом, когда мозг с тобой распрощался. – Толчок в грудь. – Тебя сдувает призрак воздушности, и ты всей своей синтетикой умудряешься прилипнуть к паркету. – Толчок в грудь. – Тянешься за тобой в три погибели, подносишь в центр, практически внутрь корзины, а ты снова фланируешь на ободок. Мне проще тебе нахамить. – Толчок в грудь. – Чтобы избавиться. Мне проще тебе наврать. – Толчок в грудь. – Чтобы не терпеть твоё присутствие! – Вытолкал за порог и захлопнул дверь перед носом маленького прозрачного пакетика.

В этой глухомани под рёв и свист пролетающих мимо машин как манна небесная прозвучала фраза: «Ты-то нам как раз и нужен». А тут ещё и комната с мебелью рядом: «Присмотришь, если что». Как кара небесная – необходимость общаться с шоферюгами, грузчиками.

Транспортное подразделение мебельной компании, площадка для стоянки мебелевозов, склад, упаковочный зал, ремонтный бокс.

«Сможешь получить рекомендацию для работы на фабрике или в салоне как обойщик с опытом».

Но первое, что доверили Кочерыжке, – подвозить на рохле связки гофрокартона.

Правда, со временем стали раскрываться его таланты: починка повреждённой при транспортировке обивки, штопка поношенной форменной с лейблом одежды, комбезы, бейсболки.