Клавдий. Нежданный император

Введение в строй новых акведуков дало Клавдию повод пересмотреть систему управления римским водоснабжением.

Именно тогда он назначил смотрителей водопроводов, о которых мы говорили в предыдущей главе, чтобы устранить последствия дилетантства сенатской комиссии. Комиссию, напомним, не распустили, но отстранили от дел, которыми отныне занималась новая структура, подотчетная императору.

После хлеба и воды — зрелища. Они были двух видов. С одной стороны, просто развлечения (ludi), объединявшие различные театральные представления и гонки колесниц, их организовывали на деньги магистратов. Из эрария им отпускали на эти цели определенную ежегодную сумму, но как эвергеты они были обязаны дополнять ее собственными средствами. Обходилось это в итоге так дорого, что кое-кто отказывался от должности, потому что она становилась ему не по карману: например, во время цирковых представлений устраивали до двадцати четырех состязаний колесниц в день. С другой стороны — бои гладиаторов

(gladiatorium munera), травля хищников (venationes

), навмахии были делом императора, который пользовался случаем, чтобы привести в исполнение смертные приговоры. Осужденные на смерть подвергались той или иной казни, которая, если так можно выразиться, была одним из номеров программы, или же погибали, участвуя в боях, как во время навмахии на Фуцинском озере. Магистратам, однако, разрешалось выставлять гладиаторов помимо зрелищ, входивших в их компетенцию.

В эпоху Клавдия на празднества уходило в целом более трех месяцев. Императоры присутствовали не на всех зрелищах, а лишь на тех, которые устраивали сами, или организованных в их честь. В иных случаях они были представлены знаками императорского достоинства, выставленными на виду в их ложе.

Исходя из этого легко понять, что зрелища в Риме приобретали политическое значение, а потому не шли ни в какое сравнение с теми, что устраивали в других городах. Император приглашал на них народ своего города, чтобы показаться ему, а народ отправлялся туда, чтобы увидеть государя и развлечься. В обществе, где выборы уже практически ничего не значили, цирк, театр или амфитеатр вновь ненадолго выводили на первый план суверенный народ времен Республики — или, по меньшей мере, ее плебейскую составляющую. Конечно, плебс отдавал почести принцепсу, желая ему доброго здоровья согласно обычаю, но знал, что принцепс хочет ему понравиться, что зрелище устраивают для него, — короче, что это он здесь правит бал. А потому плебс пользовался случаем, чтобы выставить свои требования — непосредственно, попросив что-то конкретное или освистав представление. Со своей стороны императоры обходились с ним почтительно: Клавдий, обращаясь к зрителям, нарочито называл их «господа» или «хозяева» (domini) — титулом, предназначавшимся царям, от которого императоры еще официально отказывались. Публика очень этим забавлялась, потому что в этой утонченной учтивости заключалась добрая доля шутки, все равно как если бы сегодня к собранию посторонних людей обратились «государи мои» вместо «господа». Конечно, когда публика требовала добавки, принцепс, кто бы он ни был, делал всё, лишь бы ей угодить, и если это нельзя было исполнить прямо сейчас, обещал удовлетворить просьбу в будущем, сдобрив обещание шуткой. Однажды, когда зрители требовали гладиатора по имени Палумб, которого в тот день не было, Клавдий ответил, что предъявит его, «как только его изловят». Шутка основана на игре слов: Palumbus означает «голубь». Как видим, Клавдий умел общаться с народом. Во всяком случае, он отличался такими импровизированными диалогами с толпой, которые вел в фамильярном тоне. У него даже был талант ведущего, которому позавидовали бы многие нынешние телевизионщики. Например, награждая победителя в каком-нибудь состязании, он правой рукой медленно бросал ему на арену золотые монеты одну за другой, считая их вслух и на пальцах левой руки, вытянутой в сторону публики. Зрители подхватывали счет, вопили, и можно себе представить, как Клавдий делал вид, будто останавливается, чтобы спросить у «господ», продолжать ли дальше…