Клеймённые уродством

Я не была сентиментальна, я покидала это место без сожаления, но что-то заставило замешкаться на секунду, а потом спрыгнуть по ту забора. И рвануть дальше по дороге, по обочине через темный лес. Идти в сторону города, чувствовать руку Питера, сжимать ее до побелевших костяшек. Он держал ее крепко, почти до боли, впрочем едва ли я сжимала ее слабее. Мне было страшно, но его решительное выражение лица предавало сил, что ли. Он никогда до этого не был таким серьезным, честное слово. На лица читалось угрюмое выражение лица с примесью неясного чувства, которым просто разило от мальчишки. Чем-то вроде… сожаления? Обреченности? Серьезности? Разобрать было не возможно.

Глава 4. Улица

По самому началу своего побега, мы выяснили, что сложно найти даже самую банальную работу за копейки. Потом — чтобы прибиться к какой-нибудь группке на ночь, нужно выбирать осторожно и желательно те, где есть ребята примерно нашего возраста. Или наоборот — совсем в возрасте. Эти даже по добрее будут.

Вернее сказать будет, что очень четко это осознала именно я. Как оказалось, Пит был знаком с улицей, с ее вредными привычками и именно поэтому несколько раз спросил меня уверена ли я на сто процентов в своей идее. Ему было плевать — он знал, что не пропадет, потому что сейчас старше чем был в прошлый раз, а значит и сможет бить лапками сильнее. После этого угрызения совести начали мучить меня еще сильнее. Вряд ли мальчик хотел снова проходить… все это. Голод, постоянный страх. В бродяжничестве не было ни капли романтики, ничего из того, что так любят описывать в книжках. Это… ужасно. Вечно содрогающийся от спазмов желудок, подозрительные взгляды копов в нашу сторону. Другие бездомные, которые смотрят на тебя на объект ограбления, оценивая есть ли у тебя что-то.

Не знаю почему он не рассказал мне раньше, я спрашивала, но всякий раз о своей истории он отшучивался, молчал, переводил тему. Там, за этой дверью, ключ от которой был так надежно спрятан, крылось что-то, чего Пит совсем не хотелось ни вспомнить, ни помнить, а по возможности — забыть навсегда, вычеркать и вытоптать это и своей памяти. У меня тоже было подобное — причина, например, почему я оказалась в приюте, не просто то, что меня ненавидела мать, а Хайло. Лицо Джейми. Темнота чулана, монстры, с котором мне пришлось подружиться, что бы они не покормились мной. И еще столько всего, что до сих не отпускало, мучало воспоминаниями — иной раз я боязливо оглядывалась в поисках знакомого худого лица с темными глазами-впадинами. Или наоборот, через чур широкого, с противно трясущимися щеками. Иногда мне казалось, что меня окликнул именно тот голос, который я так тщательно старалась забыть, но нет — показалось. Или так зовут девушку, идущую позади, рядом или впереди меня.

Магия очень сильно спасала. Например — мешочки. С виду ничего не обычного, просто незамысловатые, грубо сшитые куски плохой, местами даже дырявой ткани, зато когда засовываешь туда руку по самое плечо и вытаскиваешь столько, что поляну накрыть можно, вот это было реально круто. Воровать, быстро складывая продукты в них, пока продавец не видит, было гораздо безопаснее, чем просто распихивать по карманам. Вдруг на кассе тебя попробуют осмотреть? Сбежать удавалось не всегда, часто мы возвращались ни с чем из-за через чур бдительных охранников. Впрочем, ясно, что такие дети привлекают к себе внимания в мелких магазинчиках — грязные, в местами драной одежде, со злыми, бегающими глазами и вечно подозрительным ко всем и всему взглядом.

Делать эти штуки было достаточно сложно, особенно мне, которая из магии знала ровным счетом ничего. Но по закону подлости они получались у меня куда надежнее и глубже, чем у Питера. Потому я часто по несколько часов сидела над ними, сначала сшивая, а потом напитывая их энергий. Пацан же справлялся всего за полчаса — дольше у него просто не получалось. Пит не халтурил, хотя бы потому, что понимал — это нужно для того, что бы выжить. Но все равно каждый раз проверяя свою работу он с угрюмой моськой разрывал свое творение, пинал какой-нибудь мусорный бар, стоящий неподалеку и ворчал, что бесполезен. За такие заявления ему часто прилетало острым локтем в бок или ладонью по лбу. Я не понимала почему он так думал. Ведь… если бы не он, я сдохла бы наверное в первую неделю, или еж, сдавшись — вернулась бы в приют с повинной.