Клеопатра

   — Вернутся ли когда-нибудь наши боги? — спросила она печально. И жрица отвечала спокойно и уверенно:

   — Да, разумеется. Они вернутся. Вернётся множество живых, подобных людям, богов и богинь. Однако это возвращение настолько отдалено не только от нас, но даже от тех, которые будут поклоняться бестелесному богу...

Но разве могла Маргарита долго думать, размышлять об этой смене богов в то время как...

...под сердцем озорно толкался её ребёнок, и жизнь живая, телесная шла на неё вокруг стеной живой, дышащей, колеблющейся, пахучей... крокодил отдыхал на берегу Нила, вода текла мимо берега, искрилась, длинноклювый аист смотрел на песок, и прекрасные птицы изгибали шеи и опускали хвосты длиннопёрые, и мальчишки оборванные белозубые подгоняли подросших ягнят и козлят, и женщины несли на головах корзины, наполненные травой, а на руках — кудрявых маленьких детей... коричневые огромные колонны храмовые вздымали вновь и вновь застылые каменные капители, будто венцы огромных цветов окаменелые, и её корабль плыл, шёл вперёд по реке, а вода была мутная и голубая, и по цвету гуще, чем небесная синь... и вдруг пальмы стайкой лохматых ребятишек выбегали к воде и отражались в ней — звёздчатыми кронами вниз... и девушки шагали от реки, удерживая на головах металлические большие кувшины, блестя улыбками и браслетами рук... И никто не знал, где, откуда, в каких дебрях Африки начинается великая река... Но Маргарите сейчас было всё равно. Ведь она не стала бы спрашивать, по каким законам развивается в её утробе плод, потому что она была носительницей этого плода. И вот и река, она живёт; и не всё ли равно, откуда она вытекает!.. И когда Цезарь воскликнул, глядя на эту текущую массу голубой воды:

   — Я отказался бы от победы в гражданской войне, если бы мне дано было знать, где Нил берёт своё начало!..

И вот когда Цезарь произнёс эту интересную фразу, Маргарита вдруг поняла, чем отличается мужчина от настоящей женщины, такой, как она, а не такой, как Арсиноя! Мужчина хочет знать, где обретается начало, а настоящая женщина сама является этим началом!.. И теперь она всё время слышала истинное название этой реки, произнесённое на языке старинном этой земли, — Хапи! И она и сама легко произносила это название... Ей рассказывали, что в разные времена года вода Хапи может быть зелёной, чёрной, красной, и даже — всегда чистая — может быть в начале разлива ядовитой... Она приказала переписать для неё старинный гимн, славящий великую реку:

«Слава тебе, Хапи! Слава тебе, явившийся к нам на землю, чтобы дать жизнь Черной стране! Таинственный Бог, ты заменяешь день тьмою всюду, где тебе нравится, ты орошаешь сады и поля, созданные природой для того, чтобы дать жизнь всем животным, ты наполняешь землю всюду...»[54]

* * *

Что касается исторической фразы Цезаря, то фразу эту вложил в его уста римский писатель Лукан в своей «Фарсалии»...

* * *

...Почему-то вдруг написалось одно стихотворение, которое ей самой показалось жёстким. И она сама себе показалась такой жёсткой, познавшей жизнь. И только вот её ребёнок толкался озорно, как будто не верил в то, что она знает жизнь... Однако она писала это стихотворение и затем прочла Цезарю. Они сидели на палубе её корабля, под матерчатым полосатым навесом, уже нарастала и нарастала жара... Она и сама не знала, почему стихотворение написалось таким. Наверное, вспомнились рассказы Хармианы...

   — ...Армянки невъебенной красоты

Уздечки расплетали языком.

А мы их на торментах с ветерком

Катали. И отчаянно бегом

Центурион рубил легионеров,

Которые насиловали девок...[55]

Он рассмеялся и заговорил, ещё смеясь, а потом перестал всё же смеяться и говорил серьёзно: