Клеопатра

— Нет, Хармиона, то, что я, мужчина, готов взять на себя, может оказаться гибельным для тебя, женщины… — Настоящее и без того несладко, незачем отягощать его горечью будущего… А между тем!.. Да, ты должна заглянуть в него, чтобы понять меня. Ты умеешь молчать, и то, что сейчас услышишь, останется между нами. Одно, только одно, — при этих словах он понизил голос, — может спасти её: умерщвление Антония или гнусная измена, которая предаст его в руки Октавиана. Вот что привело сюда Тимагена.

— Так вот оно что! — повторила она глухим голосом, понурив свою поседевшую голову.

— Да, — подтвердил он. — И если она не устоит перед искушением, если она изменит любви, которая озаряла всю её жизнь, тогда, Хармиона, останься, останься при ней во что бы то ни стало, держись за неё крепче, чем когда-либо. Потому что тогда, именно тогда, сестра, она будет вдесятеро, во сто раз несчастнее, чем если бы Октавиан отнял у неё всё, не исключая жизни.

— Да, я не оставлю её и, что бы ни случилось, буду при ней до конца! — воскликнула Хармиона.

Но Архибий как будто не заметил необычайного волнения сестры и продолжал спокойным тоном:

— И тебя она приковала к себе, так что ты не можешь расстаться с нею. Многие испытывают то же, что мы, и в этом нет стыда. Несчастье — это молот, который разъединяет слабых людей и только крепче приковывает друг к другу благородных и твёрдых. Потому-то тебе вдвойне трудно расстаться с ней теперь, но ты нуждаешься в любви. Право жить и защищаться от жалкой участи принадлежит тебе, как и этой удивительной женщине. Пока ты уверена в её любви, оставайся при ней до конца. Но причины, заставляющие тебя мечтать о книгах, цветах и детях, очень серьёзны, и если ты лишишься её милости и любви, твоё положение станет незавидно. Немилость Клеопатры, если её сердце охладеет к тебе, булавочные уколы, которыми будет преследовать тебя, беззащитную, Ира, — всё это погубит тебя. Но этого не должно случиться, сестра, мы примем меры… Не перебивай меня! Я хорошо всё продумал. Если ты убедишься, что Клеопатра любит тебя по-прежнему, оставайся при ней, в противном случае уходи завтра же, Ирения — твоя.

— Но она любит меня…

— Мы можем легко убедиться в этом. Мы предоставим решение ей самой. Ты признаешься ей, что помогла Барине бежать от её гнева.

— Архибий!

— Если ты этого не сделаешь, одна ложь повлечёт за собой другую. Ты сама увидишь, одержит ли верх мелочность, побудившая её передать дочь твоего друга в руки недостойного, или величие её души? Испытай, достойна ли она самоотречения, с которым ты посвятила ей всю свою жизнь. Если, несмотря на это признание, она останется для тебя тем же, чем была…

Здесь его перебила нубиянка, вошедшая с вопросом, согласится ли госпожа принять Иру, несмотря на поздний час.

— Впусти её, — отвечал Архибий, обменявшись взглядом с сестрой, лицо которой стало бледным после его предложения. Он заметил это и, когда нубиянка вышла, взял её за руку и ласково произнёс:

— Я высказал своё мнение; но в нашем возрасте всякий должен посоветоваться с самим собой, и я уверен, что ты найдёшь правильный путь.

— Я нашла его, — ответила она тихо и опустила глаза. — Это посещение ускорило мою решимость. Я не должна краснеть перед Ирой.

Она ещё не кончила, когда младшая помощница царицы вошла в комнату. Она была взволнована и, окинув комнату испытующим взглядом, сказала после короткого приветствия:

— Никто не знает, куда девалась царица. Мардион заменил её на приёме процессии. Она ничего не говорила тебе?

Хармиона отвечала отрицательно и спросила, видела ли Ира Антония и в каком он виде?

— В самом жалком, — был ответ. — Я спешила сюда, чтобы удержать царицу, в случае если она вздумает посетить его. Он её не примет. Это ужасно.

— Разочарование при Паритонии добило его, — заметил Архибий.

— Какое зрелище! — прибавила Ира недовольным тоном. — Убитый дух в теле гиганта. Несчастье сломило колени потомку Геркулеса. Он своей слабостью уничтожит мужество царицы.

— Мы, со своей стороны, должны сделать всё, чтобы не допустить этого, — твёрдо сказал Архибий. — Боги поставили тебя и Хармиону подле неё, чтобы укреплять её силы, когда они ослабеют. Теперь настало для вас время оказать ей эту услугу.

— Я знаю свои обязанности, — заметила Ира сухим тоном.

— Докажи это! — серьёзно возразил Архибий. — Ты, кажется, думаешь, что у тебя есть основание сердиться на Хармиону?

— Кто так нежно прижимает к сердцу моих врагов, тот лишается моей дружбы. Где ваша пленница?