Клеопатра

Под шум смеха я ушёл на свою башню и, сняв постыдный венок, бросил его между инструментами моей науки, претендующей на познание течения светил. Углубившись в размышления, я ждал Хармиону, которая должна была пройти со списком осуждённых на смерть и с вестями от дяди Сепа, которого она видела в этот вечер.

Наконец дверь тихо отворилась, и она вошла, сияя драгоценными камнями, в белом платье, как была на балу.

V

Приход Клеопатры в комнату Гармахиса. — Платок Хармионы. — Язык звёзд

. — Клеопатра дарит свою дружбу своему слуге Гармахису.

   — Наконец ты пришла, Хармиона, — сказал я. — Уже очень поздно теперь!

   — Да, господин мой! Не было возможности уйти от Клеопатры. Она сегодня странно настроена. Не знаю, что это значит! Странные причуды и капризы постоянно меняются у ней, подобно свету, причудливо играющему в волнах моря; я не понимаю, чего она хочет!

   — Хорошо, хорошо! Будет о Клеопатре! Видела ты дядю?

   — Да, царственный Гармахис!

   — Принесла ты последние списки?

   — Да, вот список тех, которые должны последовать за царицей!

Между ними помечен и старый галл Бренн. Мне жаль его, мы с ним друзья! Грустный список!

   — Хорошо, — ответил я, просматривая список, — когда человек сводит свои счёты, он не забывает ничего, наши счёты стары и длинны! Что должно быть, пусть будет! Теперь перейдём к следующему!

   — Здесь список тех, кого надо щадить из дружбы или равнодушия, а вот здесь записаны города, которые готовы к восстанию, как только гонец известит их о смерти Клеопатры!

   — Хорошо, а теперь, — я запнулся, — а теперь о смерти Клеопатры! Какой род смерти ты выбрала? Должен ли я убить её собственной рукой?

   — Да, господин, — ответила она, и я заметил ноту горечи в её голосе, — фараон должен быть доволен, что его рука освободит страну от ложной царицы и развратницы и одним ударом разобьёт рабские цепи Египта!

   — Не говори этого, девушка, — сказал я, — ты знаешь хорошо, что я не могу радоваться; только горькая необходимость и мой обет вынуждают меня на это. Разве её нельзя отравить? Разве нельзя подкупить одного из евнухов, чтобы он убил её? Душа моя отворачивается от кровавого дела! Поистине я удивляюсь, как ни ужасны её преступления, что ты можешь так легко говорить о смерти её, об измене той, которая так любит тебя!

   — Наверное, фараон искушает меня, забывая о величии минуты! Всё зависит от твоего кинжала, который прервёт нить жизни Клеопатры! Слушай, Гармахис! Ты должен убить её, ты один! Я сделала бы это сама, если бы мои руки были сильны, но они слабы! Царицу нельзя отравить, так как всё, к чему она прикасается губами, каждый кусок, который она проглатывает, тщательно пробуется тремя служителями, которых нельзя подкупить. Да и евнухи преданы ей. Двое из них, правда, поклялись нам в верности, но к третьему не подступишься. Его следует убить после. Завтра, за три часа до полуночи, ты должен узнать ответ богов об окончательном исходе войны. Затем по моему знаку ты войдёшь со мной одной в переднюю комнату помещения царицы. Корабль, на котором посланы будут приказания легионам, отплывёт на рассвете из Александрии. Оставшись один с Клеопатрой, так как она хочет держать всё это в тайне, ты скажешь ей о предсказании звёзд. Когда она будет читать папирус, ты вонзишь ей кинжал в затылок. Но берегись, чтобы твоя воля и твоя рука не ослабели! Покончив с царицей, — и, право, это будет не трудно, — ты возьмёшь её значок и выйдешь туда, где стоит евнух, — других не будет. Если бы случилось так, что евнух выкажет беспокойство, — но этого не будет, он не осмелится войти в комнату царицы, а звук убийства не долетит до него, — ты можешь убить его! Я встречу тебя, мы пойдём к Павлу. Это уже моё дело — позаботиться, чтобы он не был упрям, и я умею держать его в повиновении. Он и его солдаты отворят нам ворота, когда Сепа и пятьсот человек избранных людей, которые будут ждать, ворвутся во дворец и перебьют спящих легионеров. Всё это легко устроится, если ты будешь верен себе и не позволишь страху заползти в твоё сердце! Что такое один удар кинжала? Ничего, а от него зависит судьба Египта и всего мира!

   — Тише, — остановил я её, — ш-ш! Что это такое? Я слышу шаги!

Хармиона побежала к двери и, взглянув в длинный тёмный коридор, прислушалась. Потом сейчас же вернулась, приложив палец к губам.

   — Это царица, — прошептала она торопливо, — царица, которая идёт по лестнице одна. Я слышала, что она отпустила Иру. Я не могу встретиться с ней здесь в этот час, это покажется ей странным, она может заподозрить. Что ей нужно здесь? Куда мне скрыться?

Я оглянулся вокруг. На крайнем конце комнаты находилась тяжёлая занавеска, за которой в нише, вырубленной в стене, я хранил свои свитки и инструменты.

   — Спеши скорее туда! — сказал я ей, и Хармиона скользнула за занавеску, задёрнув её за собой.

Я сунул роковой список под платье и наклонился над мистической хартией. Теперь мне был уже слышен шелест женской одежды. Раздался тихий стук в дверь.

   — Войди, кто бы ты ни был! — сказал я.