Клеопатра

— Прежде всего моя высокая повелительница должна быть спокойна духом. Преступно смущать твоё божественное величество такими мелочами, но вопрос о Барине должен быть решён, иначе ничтожный источник превратится в буйный поток…

Клеопатра, только что развернувшая письмо царя Ирода[59], взглянула в пол-оборота на Алексаса и воскликнула с пылающими щеками:

— Сейчас!

Затем она пробежала письмо, отбросила его с негодованием и нетерпеливо сказала:

— Позаботься о допросе и обо всём остальном. Ни малейшей несправедливости, но и никаких послаблений. Я ещё займусь этим низким делом до возвращения императора.

— А полномочие? — спросил сириец с глубоким поклоном.

— Даю его тебе. Если нужно письменное, обратись к Зенону. Прощай до более спокойного часа!

Сириец удалился, а Клеопатра обратилась к евнуху и воскликнула, указывая на письмо иудейского царя:

— Какая подлая неблагодарность! Крысы почуяли гибель корабля и бегут… Если он спасётся, они вернутся толпами, а он должен, должен, должен спастись ради этой страны и её независимости!.. А дети, дети! Нужно напрячь все силы, пустить в дело все средства. Мы превратим ночи в дни. Канал сохранит нам флот, Марк Антоний ещё держится в Африке с Пинарием Скарбом и бодрыми верными легионами. Гладиаторы на нашей стороне. У меня мелькают в голове тысячи других планов. Но прежде об александрийцах. Никакого насилия!

За этим восклицанием последовал ряд распоряжений и обещание в случае надобности самой показаться народу.

Экзегет с удивлением слушал её мудрые и ясные распоряжения. Когда он удалился, царица снова обратилась к регенту:

— Мы хорошо сделали, что распустили слух о победе. Неожиданная весть о поражении довела бы александрийцев до исступления. Разочарование всё-таки лучше, не требует таких сильных средств. К тому же удалось принять ряд мер, прежде чем они узнали, в чём дело. Но я почти не виделась с детьми, да и с моими лучшими друзьями, с Архибием… Кстати, когда он придёт, впустить его немедленно. Я уже распорядилась. Он знает Рим. Мне нужно посоветоваться с ним насчёт переговоров.

При этом она вздрогнула, схватилась за голову и воскликнула:

— Октавиан — победитель, Клеопатра — побеждённая! Я, которая была всем для Цезаря, должна умолять о милости его наследника! Мне, мне быть просительницей у брата Октавии! Но нет, нет… Есть ещё сотни способов избежать этого унижения. Но тот, кто хочет снять урожай, должен обработать, вспахать, засеять поле. За работу, за работу!.. Всё должно быть готово к приезду Антония. При первом успехе к нему вернётся утраченная энергия. Я прочитала письмо. Теперь продиктую ответ.

Она снова принялась за дело: читала письма, писала и диктовала ответы, выслушивала сообщения и отдавала приказания, пока не забелел восток и усталый регент стал просить царицу сжалиться над его годами и отпустить его отдохнуть.

Тогда она отправилась в спальню и на этот раз заснула крепким, спокойным сном, какой бывает у очень уставших людей. Её разбудили только громкие крики толпы, собравшейся на Лохиаде, когда прошёл слух, что царица вернулась.

Во время сна при ней поочерёдно дежурили Ира и Хармиона. По пробуждении прислуживала ей Ира, так как Хармиона ушла и должна была вернуться вечером. Перед уходом она позаботилась о тщательном надзоре за своими комнатами, где теперь находилась Барина, скорее в качестве гостьи, чем заключённой. Начальник македонского корпуса пажей, много лет тщетно ухаживавший за Хармионой и в конце концов ставший её преданным другом, взял на себя этот надзор.

Тем не менее Ира сумела воспользоваться сном своей повелительницы и отсутствием Хармионы. Комнаты последней, а следовательно, и Барина сделались для неё недоступными, в чём она уже убедилась. Прежде чем предпринять что-нибудь против заключённой, ей необходимо было переговорить с Алексасом. Неудача, испытанная ею в попытке раздавить соперницу, превратила её ревнивый гнев в настоящую ненависть, которую она перенесла и на Хармиону как защитницу Барины.

Она послала за сирийцем, но и он улёгся спать очень поздно, так что долго заставил себя ждать. Поэтому приём, оказанный ему нетерпеливой девушкой, имел сначала далеко не дружелюбный характер. Впрочем, ему скоро удалось умаслить её.

Прежде всего он хвастливо заявил, что царица предоставила Барину в его руки. Можно сегодня же допросить и обвинить её, а там заставить выпить яд или удавить. Но это не совсем безопасно, так как у певицы есть влиятельные друзья. В сущности Клеопатра рада отделаться от опасной соперницы. Но ведь надо знать, что такое великие мира сего. Поступи они слишком поспешно, царица, во избежание сплетен, свалит на него всю ответственность. А народ несомненно возмутится, узнав о казни певицы. Он и без того близок к восстанию, как передавал Филострат. Последний, впрочем, умеет воздействовать на толпу, а он, Алексас, купил его содействие.