Клеопатра. Любовь на крови

Ирод признался, что он до недавнего времени был безгранично предан Антонию и никогда по своей воле эту дружбу не разрушил бы. Он пояснил, что, по его представлению, друзья должны жертвовать друг ради друга "душою, и телом, и самим естеством". Он и сейчас был бы рядом с Антонием, но Клеопатра настроила автократора против него, Ирода. Она же втравила иудейского царя в войну с набатеями. И вот из-за проклятой египтянки Ирод был вынужден бросить своего старого друга. Причем сколько раз он, Ирод, предупреждал Антония, что отношения с этой женщиной приведут его к печальному финалу…

Царь Ирод. Средневековое изображение

Все это было произнесено с приличествующим случаю пафосом. И с не менее важным видом слушал Ирода Октавиан. А потом будущий Август изрек, что благодарен Клеопатре, ведь из-за нее у него теперь есть такой замечательный союзник. По логике вещей тут у самого Ирода должна была проснуться благодарность — если бы не страх римлян перед Египтом и его правительницей, никогда Ирод не получил бы корону и не усидел бы на престоле. Но нет, два великих интригана друг друга прекрасно поняли. Октавиан лично надел на голову Ирода диадему, подтвердил его статус и отправил его обратно с римскими подкреплениями. Ирод постарался доверие оправдать. Он не пропустил через свою территорию даже те небольшие отряды, которые Клеопатре, отчаянно изыскивающей силы, удалось набрать.

ПОПЫТКА К БЕГСТВУ

Антоний еще пытался изыскать резервы, но Клеопатра осознала, что в военном отношении практически все потеряно и шансов нет. Теперь она отчаянно искала выход из безнадежной ситуации. Плутарх подробно описывает один из вариантов, которые она рассматривала: "В том месте, где перешеек, отделяющий Красное море от Египетского и считающийся границею между Азией и Африкой, всего сильнее стиснут обоими морями и уже всего — не более трехсот стадий. — в этом самом месте царица задумала перетащить суда волоком, нагрузить их сокровищами и войсками и выйти в Аравийский залив, чтобы, спасшись от рабства и войны, искать новое отечество в дальних краях. Но первые же суда сожгли на суше во время перевозки петрейские арабы, а вдобавок Антоний выражал надежду, что сухопутные силы при Акции еще держатся, и Клеопатра отказалась от своего замысла и выставила сильные сторожевые отряды на главных подходах к Египту".

Триста стадий — это примерно 65 километров, и местом, где все это происходило, была линия современного Суэцкого канала. Идея перетащить волоком корабли в Красное море, чтобы потом уплыть, скажем, в Индию, казалась Плутарху "самым дерзновенным и удивительным занятием", но для египтян, издавна строивших великие пирамиды и храмы, где требовалось перемещать на большие расстояния огромные каменные блоки, такая задача выглядела сложной, но вполне решаемой.

Да и с большими кораблями подобный опыт уже имелся. Еще при первых Птолемеях стометровые галеры перетаскивали по деревянным валикам, равномерно расположенным вдоль портовых каналов, подкладывая под днище смазанные жиром шкуры. Да и быстро разобрать, а потом опять собрать корабли было вполне возможно. Непреодолимой проблемой оказалась вражда с обитателями другой стороны Суэцкого перешейка — набатеями, на которых Клеопатра когда-то натравила иудейского царя Ирода, оказавшегося в последние дни на редкость вероломным союзником. Набатеи сжигали египетские корабли, как только их вытаскивали на берег.

Но даже эта неудача не сломила Клеопатру. Потерпев неудачу на Востоке, она обратилась к западным пределам.

Ведь Риму пока еще не удалось полностью подчинить себе территорию современной Испании, а там были и серебряные рудники, и обширные плодородные земли. Клеопатра всерьез рассматривала возможность прорваться туда и основать новое царство. Ведь в 83 году до н. э. такое почти удалось проделать мятежному римскому проконсулу Серторию, прозванному новым Ганнибалом. Даже Октавиан задумывался о таком варианте развития событий и весьма опасался, что Клеопатра сможет его осуществить. "Царица не паниковала и не оплакивала поражение; как и много лет назад, в пустынном лагере, ее мужество оставалось при ней, — восхищенно отмечает Стейси Шифф. — Слово "потрясающая" рано или поздно всплывает при описании жизни Клеопатры, и ее поведение после поражения действительно не может не вызывать восхищения, так она была энергична, тверда и находчива. Даже через две тысячи лет можно почувствовать, как интенсивно работал ее мозг, пытаясь найти выход".

Воевать в Египте она не хотела, хотя народ даже в Александрии был ей верен, и тем более жители Верхнего Египта выразили готовность встать на защиту своей царицы. Клеопатра отговорила подданных, осознавая, что против войск Октавиана им не выстоять.