Клетчатая зебра

– Доброе утро, Даша, Овсянкин на проводе, – бодро сообщил мой временный помощник.

Я зевнула.

– Здравствуйте.

– Разбудил? – насторожился Валерий. – Вы, наверное, встаете к полудню! Извините, я хотел пораньше доложить.

– Правильная идея, – одобрила я Овсянкина, украдкой поглядывая на часы, показывавшие ровно восемь.

– По существу сделанного вами запроса я имею пока не совсем полную информацию.

– Буду рада тому, что узнаю, – дипломатично заверила я Овсянкина.

И Валерий затрещал сорокой. История, рассказанная им, с одной стороны, была трагедией, с другой, увы, достаточно обычным следственным материалом.

Много лет назад в Москве орудовал некий Алексей Трофимович Фурыкин. То, что в столице появился серийный педофил, милиция поняла не сразу, маньяк вел себя хитро, совершал преступление в разных районах города и менял способы убийства. Как правило, маньяка выдает почерк. Допустим, выродок лишает людей жизни при помощи веревки, но грамотный эксперт всегда заметит нюансы, скажем, как завязан узел на шее, и сделает вывод: районы совершения преступлений разные, жертвы ничем друг на друга не похожи, но рука, совершившая преступление, одна. Очень часто преступник выбирает объектом насилия похожих людей, зацикливается, к примеру, на толстеньких брюнетках или на девушках в красном пальто. Главное, вычислить закономерность, это станет первым шагом к поимке негодяя.

Но Фурыкин действовал нестандартно, и сначала никто не понял, что речь идет о серии. Возраст убитых детей разнился от семи до четырнадцати лет. Внешне между девочками не было никакого сходства, преступления совершались в парках, промзонах, среди гаражей, на стройках. Кого-то убили камнем, кого-то сбросили в пруд, одного ребенка скинули с девятого этажа незаселенного здания. Наверное, никто бы и не стал объединять разные дела в одно, но тут на городском совещании следователь Филиппов рассказал своему коллеге Рыкову из другого районного отделения о странном убийстве, которым в данный момент он занимался. Труп несчастной десятилетней девочки был тщательно обработан: отстригли ногти на руках, тело тщательно протерли уксусом, одежду жертвы унесли, а еще преступник использовал презерватив, что в эпоху, когда еще не делали анализ на ДНК и народ не боялся СПИДа, казалось весьма странным.

– Боюсь даже думать об этом, – вздыхал Филиппов, – но, кажется, действовал кто-то из наших.

Рыков вздрогнул.

– Слушай, и у нас прошлым летом было похожее дело. Убийцу тогда не поймали.

Филиппов и Рыков были настоящими профессионалами, они тщательно изучили имеющиеся в их распоряжении материалы и пошли к начальству.

Преступника в конце концов удалось вычислить, им оказался, как и предполагал Филиппов, один из сотрудников МВД, Фурыкин, весьма высокопоставленный чин с безупречной служебной репутацией. Фурыкин имел жену, Светлану Михайловну, и дочь Алену (девочке, когда отца арестовали, только-только исполнилось десять).

Представляете, как милицейское начальство не хотело поднимать шума? Желтой прессы в СССР не существовало, поэтому в газеты не просочилось ни капли информации, судебное заседание сделали закрытым, в нем принимала участие лишь малая часть родственников погибших, несчастных людей обманули. Алексея Фурыкина называли военным. О том, что сексуальный маньяк – мент, знала лишь следственная бригада, а ее члены умели держать язык за зубами.

Дочь Олимпиады Борисовны Палкиной, восьмилетняя Валечка, была одной из жертв. После смерти ребенка Олимпиада переехала в другую квартиру, очевидно, желая избавиться от тяжелых воспоминаний.

Алексея Фурыкина расстреляли, об исполнении высшей меры наказания есть соответствующая запись в его деле. Его жена, Светлана Михайловна, тоже получила немалый срок (она, как выяснилось, помогала мужу).

– Следователи понимали, что дочь преступников, несмотря на юный возраст, о чем-то догадывалась. Но ее не допрашивали, – пояснил Овсянкин.

– Почему? – удивилась я.

Валерий замялся.

– Не знаю, о девочке вообще нет упоминаний, кроме того, что она была. Знаешь, обычно в анкете указывают жену, ФИО, место работы, школу, где учится ребенок… Здесь же никаких следов ребенка, просто: Фурыкина Алена. Думаю, начальству очень уж хотелось скрыть правду о своем сотруднике, вот и закрыли всю инфу. Кстати, мне даже теперь, спустя много лет, пришлось исхитриться, чтобы получить материалы дела.

– Ты молодец, – похвалила я Овсянкина. – Но меня Фурыкин не интересует, главное, что у Олимпиады Борисовны действительно была дочь Валя, погибшая от руки маньяка. Мне следовало самой вспомнить, от кого я слышала фамилию Палкина.

– Теперь об экстрасенсе, – продолжал Валерий, – сейчас они обязаны регистрироваться, получать лицензию на свои услуги. Так вот, никакой Ким Ефимович права работать колдуном не имеет. Более того, в столице есть лишь один человек с таким именем и отчеством – Ким Ефимович Бусыгин. Других не зарегистрировано.

– Дай мне его адрес! – потребовала я.

– Записывай, – ответил Овсянкин. – Только… ему уже девяносто четыре года этой весной исполнилось.