Клетчатая зебра

Я не успела ответить. Со скоростью зайца, которого преследует волк, Дина юркнула в салон автомобиля, мотор тут же взревел, и «танк» унесся прочь.

В дом я побрела, ощущая, как в горле начинает першить.

На всякий случай я еще раз вымылась в душе, изведя почти целую бутылку геля. Потом выпила таблетку аспирина, подумала и слопала пилюлю мощного антибиотика. Профилактика не повредит, лучше предупредить болезнь, чем потом от нее умереть!

Трясясь от озноба, я заползла под одеяло, попыталась заснуть, но ничего не получилось. Решив включить DVD и посмотреть какой-нибудь детектив, я зажгла свет, почесала живот, встала, снова почесала живот, подошла к телевизору, почесала живот, нашла коробочку с диском, почесала живот, опять почесала живот, в общем чесала живот минут пять… и лишь потом догадалась задрать пижамную куртку и посмотреть на свое тело.

Было от чего испугаться! Вся поверхность кожи имела бордово-красный цвет, я походила на свежесваренного рака. Я мгновенно бросилась к телефону, трясущимися пальцами набрала номер, напечатанный на визитке Дины.

– Абонент находится вне зоны действия сети, – сообщил автомат, – перезвоните позднее.

Отличный совет! Но позднее меня уже может не быть. От лихорадки реки Нга погибают все аллигаторы и выживает лишь одна зебра из сотни. Предположим, по менталитету и воспитанию я ближе к полосатым лошадкам, чем к крокодилам, но где гарантия, что я окажусь той самой сотой счастливицей?

Желудок начал противно сжиматься. Я попыталась успокоиться. Все будет хорошо, для начала измерим температуру, а потом звякнем Дине по рабочему номеру. На дворе вечер, но мышь-то повезли в лабораторию, значит, там находятся люди…

Столбик термометра показал 36,9. Я воспряла духом, пару минут чихала как заведенная, затем попыталась дозвониться до офиса.

– Оставьте свое сообщение. Завтра, придя на службу, мы с вами непременно свяжемся, – пообещал дискант.

Делать нечего, пришлось набирать «03».

– Двадцать восьмая, «Скорая». Что случилось? – осведомился усталый женский голос.

– Я умираю!

– Кто болен?

– Я!

– Имя, фамилия?

– Дарья Васильева.

– Возраст?

– Двадцать пять, – невесть зачем соврала я.

Никогда не скрываю своих лет, а вот поди же ты, взяла и солгала.

– Где проживаете?

– Поселок Ложкино.

– Вы замкадыш? – спросила оператор.

– Кто? – не поняла я.

– Замкадыш, – повторила диспетчер. – Живете за МКАД? Поселок находится за чертой Москвы?

– Да, – подтвердила я. – То есть нет! Вернее, вы правы, я – замкадыш.

– Вас обслуживает область. Какой город ближайший? Подскажу телефон, – вежливо предложила девушка.

Глава 18

Областные медики не спешили отвечать. В конце концов я вспомнила, что имею оплаченную страховку в клинике «Помощь без предела», отыскала полис и дозвонилась по одному из напечатанных там телефонов.

– Неотложка, – пробасил мужчина.

– Я умираю.

– У вас есть наш полис?

Интересно, что будет, если диспетчер услышит «нет»? Он бросит трубку?

– Да!

– Хорошо. Фамилия, имя, возраст.

– Дарья Васильева, тридцать лет, – брякнула я.

Похоже, сообщать сильно адаптированный вариант собственного возраста становится моим хобби…

– Что с вами случилось? – продолжал расспросы диспетчер.

– Умираю, – прошептала я, отчаянно почесывая живот.

– Температура?

– Нормальная.

– Отлично! – ободрил меня доктор. – Где-нибудь болит?

– Это может быть лихорадка реки Нга, – решила признаться я, – от нее погибают все аллигаторы в округе и девяносто девять зебр из ста.

Врач помолчал, потом продолжил опрос:

– Вы или ваши родственники недавно вернулись из поездки? Кения? Индонезия? Вьетнам?

Поняв, куда потекли мысли терапевта, явно никогда ничего не слышавшего об экзотической заразе, я поспешила уточнить:

– Нет, я общалась с белой мышью.

– Так… – протянул врач.

– Ее мне отдали вместо утки, но я решила, что в пакете птица, и развернула бумагу. Мышку временно поселила в замке, а затем выяснилось, что она больна лихорадкой реки Нга, от которой, как я уже говорила, погибают крокодилы и зебры. У меня есть телефон ученой, которая работает с вирусом лихорадки, но дама не берет трубку, а мне с каждой минутой делается все хуже. Невыносимо чешется живот!

Из аппарата донеслось покашливание, потом дежурный коротко бросил:

– Минуту…

Мой слух уловил шуршание и его вопрос, адресованный кому-то из коллег:

– Андрей, звонит тетка с нашим полисом. У нее была утка, которую она выменяла на мышь. Грызун болен лихорадкой реки то ли Мга, то ли Дга, от инфекции умерли все крокодилы и зебры. Что делать?

– Посоветуй ей в ближайшие десять дней не пользоваться общественным транспортом, чтобы не вызвать падежа среди популяции московских аллигаторов, – послышался в ответ глухой баритон.

Я обозлилась. Ну почему, когда говоришь правду, тебя моментально начинают считать психически больной? Если бы сейчас моя лучшая подруга, хирург Оксана, находилась в Москве! Но Ксюта улетела на Крайний Север, там, в областной больнице, она будет три месяца обучать местных докторов.

– Можете позвать кого-нибудь из родственников? – сладко запел врач мне в ухо.

– Я нахожусь дома одна, – сердито отрезала я, – остальные отсутствуют.