Клетка

Михаил обратил внимание, как резко заострился нос на мертвом лице девушки, щеки ввалились внутрь, четко очерчивая скулы. Лицо как будто сжалось, появились синяки вокруг глаз, побелели губы. Черные волосы и яркое освещение еще больше подчеркивали уродливость смерти. Чуть ниже шеи, бугром торчал сшитый черными нитками продольный шрам.

— Машенька! — дико закричала женщина и бросилась к телу. — Машенька! Доченька моя! — женщина обхватила голову трупа руками и начала ее целовать. Мужчина неподвижно стоял, из глаз катились крупные слезы. Кулиш обнял за плечи женщину и с силой отодвинул ее от тела.

— Ну, все, все, — утешительно говорил майор, — ей уже не поможешь, успокойтесь. — Кулиш подвел плачущую мать к мужчине и прислонил к его груди. Потом развернул их и повел к выходу из морга.

***

— Вы на машине? — спросил Кулиш, выйдя из подземелья морга во двор управления.

— Да, вон наша серая «Шкода», — ответил мужчина.

— Давайте ключи, вас отвезут домой. И нам надо будет осмотреть комнату девочки.

Кулиш и Золин поехали на «Мерседесе», а Миша сел за руль старенькой «Шкоды». Баталов узнал у мужчины адрес, и темными улочками проехал к Железнодорожному мосту. Всю дорогу с заднего сиденья слышалось сдавленное всхлипыванье. Через пятнадцать минут «Шкода» заехала в тихий микрорайон из пятиэтажных домов. Рядом припарковался Кулеш. Медэксперт остался в «Мерседесе», а сыщики с родителями поднялись в грязном, вонючем лифте на пятый этаж блочного дома. В квартире Кулиш сразу прошел в указанную комнату и стал рыться в ящике стола, вещевом шкафу, кровати. Простучал паркет на наличие тайников. Миша уселся за компьютер. Пароль для доступа к документам не был установлен — девочка ничего не скрывала от родителей. Михаил прошелся по интеренет-закладкам, проверил почтовый ящик и сообщения в социальных сетях. Потом просмотрел документы, папки с музыкой, фильмами, играми. Бегло пробежал глазами дневник.

Кулиш ничего криминального не нашел. Миша сделал вывод, что жертва была ничем не примечательной, молодой девушкой с обычными подростковыми интересами и проблемами. Только большая подборка видео с выступлением гимнасток, говорила о главном увлечении жертвы.

После обыска Кулиш приступил к опросу родителей, аккуратно записывал информацию в блокнот: «Мария Вячеславовна Гречко, пятнадцать лет, училась в «10-А» классе 82-й школы …». Кулиш записал имя классной руководительницы, тренера по художественной гимнастике, имена и телефоны подруг. С мальчиками Маша не дружила, вредных привычек не имела, училась хорошо, занималась спортом, врагов не имела, была хорошей и доброй девочкой.

— Наконец-то, — выдохнул с облегчением майор, выйдя на темную, прохладную улицу. — Терпеть не могу эти слезы. Теперь можно и выпить, только заскочим на пару минут в одно место.

Электронные часы на приборной панели показывали двадцать два тридцать. «Мерседес» быстро доехал по скоростной дороге до центра города. Слабо разбавляя туман, белым светом горели уличные фонари и неоновые витрины дорогих магазинов. Майор, уверенно ведя автомобиль одной рукой, спустился по узким улочкам к порту. Внизу, у моря, туман был еще гуще. Кулиш снизил скорость. «Мерседес» медленно плыл, раздвигая черным корпусом белый, плотный воздух.

На тротуаре собралась стайка проституток. Ярко накрашенные, в коротких юбках и высоких сапогах, они зябко жались друг к другу, спрятавшись под крышей автобусной остановки. Майор остановил машину и подошел к газетному киоску рядом с остановкой. Открылось зарешеченное окно, на прилавок лег толстый журнал. Майор перекинулся парой фраз с невидимым продавцом, потом взял журнал и вернулся в теплый, пропахший кожей салон автомобиля. Кулиш бросил журнал в бардачок. Михаил, сидевший рядом на пассажирском кресле, успел заметить название на глянцевой обложке — «Автохаус». И еще то, что в журнале лежал плотный конверт из коричневой бумаги.

— Только шалавы дают возможность расслабиться, — закуривая, сказал майор. — Я помогаю мужикам, соскучившимся по женской любви и ласке. Что в этом плохого?

Миша молчал, смотря на пустынные, мокрые улицы.

— Разве в ППС не так было? — спросил с заднего сиденья Золин.

— Так, — спокойно ответил Миша.

Стало слышно, как тихо шуршит мощный мотор. Кулиш включил радио.

— Все женщины способны думать о двух вещах — о бабках и бейбах. — Кулиш выбросил в открытое окно тлеющий окурок. — Сначала они делают все, чтобы заиметь от тебя ребенка. А потом ставят тебя так, чтобы ты за это всю оставшуюся жизнь расплачивался. Какая любовь? — презрительно сплюнул на улицу Кулиш. — Одно вранье и мозготрах. Самая честная женщина — это проститутка.

— Я читал в интернете, — своим фирменным голосом без интонаций сказал Золин, — что психиатры внесли любовь в реестр психических заболеваний.

— А себя они не внесли в реестр? — зло сказал Миша. У него были свои причины недолюбливать врачей-психотерапевтов.

***