Клякса бифуркации

Тот, сперва онемев, затем разразился бурной тирадой – общий смысл которой был такой:

– «Приворотное зелье»? Что за бред?! Ты – круглый дурак, если считаешь меня идиотом!

Несколько обиженно:

– Может я и «дурак»… Может и совершенно «круглый» – как глобус Украины, со стороны видней… Но за остатки зелья – срубил с одного американского туриста три тысячи долларов.

Упоминание про заработанный гешефт, всегда заставляет еврея серьёзно относиться к вашим словам. Лейман, разявив рот:

– «Три тысячи долларов»?!

– Конечно! Тот, сперва тоже не верил, но после того как мы с ним за ночь перетрахали один парижский бордель…

Последняя проверка:

– Название борделя! БЫСТРО!!!

Я практически без заминки, отчаянно грассируя и безбожно искажая – произнёс французское название «весёлого заведения», где мы были с Иохелем Гейдлихом и, тот заметно расслабился.

Крайне заинтересованно спрашивает:

– Где взял?

– В Нижнем Новгороде, у одного старика-китайца. Забавный тип! Учит драться ногами и лечит иголками – втыкаемыми в тело…

– Зачем тебе было «приворотное зелье»?

С нескрываемо-жгучей завистью, как будто в первый раз, оглядев с ног до головы его могучую аполлоно-геркулесовскую фигуру:

– Конечно, тебе этого не понять, Давид! На тебя девушки и так – штабелями вешаются… Не считая, конечно, лезбиянок и расисток – вроде той… Хм, гкхм… Не к ночи будет упомянута.

Повожу ладонью по собственной лысой головушке и поникшим голоском, демонстрируя комплекс размером с внешнее кольцо Сатурна:

– Мне же, с моей ничтожной внешностью и крохотным размером полового члена… Даже родная мать говорила мне, что с таким пенисом – мужчину способна любить только его собственная мама.

Вижу – проникся. Ведь евреи сентиментальны и очень любят свою еврейскую матушку…

По-моему, ему даже стало меня жаль!

* * *

Траурно помолчали и первым его вопросом было, крайне заинтересованное:

– А скажи, Серафим: того приворотного зелья больше не осталось?

Хохотнув в душе, внешне с понурым видом отвечаю:

– Увы! После того досадного недоразумения, я решил от него избавиться.

Сожалеющее цокнув языком, добавил:

– Согласен, я – идиот! Мог бы раскрутить этого пиндоса и на три с половиной штуки баксов.

Тот, непонятно к чему относящемуся, угрожающе:

– Ну, если соврал…

Не объяснив, к каким именно моим словам-утверждениям – он испытывает сомнения и, каким образом собирается проверять их правдивость, зато заметно успокоившись, Давид буркнул:

– Ладно, заходи – не трону.

Вернувшись с балкона в гостиную, он поставил картонку на обеденный стол, развязал ленточку, снял крышку, и… Вскрикнув что-то по-еврейски, что-то типа «О, Боже мой!», он восхищённо-опасливо – как обращаясь к кобелю бойцовой породы:

– Это сделал ты, Серафим?

Косясь на «товарища Отто», мол – опасаясь откровенничать в его присутствии:

– Нет, это сделал вовсе не я. Мне эти «вещдоки» в трамвае подкинули – пока я кемарил.

Ответил честно, правдиво – но таким тоном, что он мне явно не поверил.

Не став выяснять подробности, Лейман деловито пересчитал скальпы и, несколько недоумённо вопросил:

– Этих пятерых я знаю… Кто, кем был этот седой?

– Так, «статистическая погрешность», – с деланной небрежностью маньяка, – сам знаешь, Давид: «лес рубят – щепки летят».

Почесав голову:

– Зачем?

– Для доказательства. Ведь, в вашей «конторе» – на слово не верят.

– Вот здесь ты прав, – посмотрев в глаза, – но лучшим доказательством были бы деньги…

– Прекрасно это сам понимаю! Но товарищ Иванов из Посольства сказал, что приоритетным – является наказать отступников и, в приказной форме – потребовал их ликвидировать… Кстати, приказ тоже здесь – на дне коробки. Завонялся конечно среди этой падали, но если ты не шибко брезгливый…

Товарищ Лейман брезгливым не был. Достав приказ и прочтя, он воскликнул в сердцах:

– Старый дурак!

Срывая злость, Лейман изо всех сил пнул лежащего ничком Резидента.

Я, очень осторожно:

– Может он и дурак – тебе видней. Но кроме этого досадного обстоятельства, товарищ Иванов ещё – старый революционер и представитель ИНО ОГПУ. К словам которого, таким как я – надо прислушиваться, а приказы – беспрекословно выполнять.

– Да, я тебя не обвиняю.

Несколько раз глубоко вздохнув и успокоившись, помолчав и подумав, Лейман покосившись на подозрительно неподвижного Резидента:

– Ладно, давай про деньги.

Смотря в том же направлении, предлагаю:

– Может, на балкон выйдем?

– Говори здесь – этот уже остывает… Должно быть, разрыв сердца случился – после того, как ты из спальни – где покойник, вышел.

«Ага… Вали теперь всё на меня!».

– Ты уверен?

Он, со знанием дела:

– Что я – свежих покойников мало видал?

Приглядываюсь:

– Вроде точно – зажмурился товарищ Отто… Так сказать – погиб на боевом посту.

– Да пидорас он, а не товарищ! Был всегда пидарасом – пидарасом и подох.

Изрядно покоробило такое отношение к смерти – пусть даже и пидараста, но всё же человека:

– Давид! Про мёртвых только хорошее или ничего.

– А что хорошего можно про него сказать?

– Ну… Может, он пролетарского происхождения?

Возмущённо:

– Ты, что? Издеваешься?

– Нет. А что – похоже?