Клятва на верность

— Молодой человек, у вас светлая голова. Я бы даже сказал, гениальная, но не хочу вас испортить. Но помяните мое слово: пройдет десяток лет, ну, может быть, чуть-чуть больше, и вы будете не менее известны, чем… академик Егор Нестеренко! — Лукавая улыбка вспорхнула на губах хозяина и улетела. Академик тут же стал серьезным, чтобы дать понять, что к следующим его словам надо отнестись вполне серьезно. — Этот ваш проект о Европейском экономическом форуме заслуживает самого пристального внимания. Не знаю, в курсе ли вы, но в Западной Европе давно уже зреет мысль об объединении всех экономик в одну-единую систему.

— Не знал! — честно выпалил Варяг.

Егор Сергеевич поднял палец вверх:

— Тот-то и оно, не знал! Значит, гениальная догадка? Да, милый мой, вы правы: это как часовой механизм — объединенный союз отдельных экономик будет работать четко и слаженно как часы — тут вы совершенно правы! И вот что я хотел бы вам сказать, Владислав Геннадьевич…

Академик захлопнул папку дипломной работы, положил сверху сухую ладонь. Варяг, внезапно отвлекшись, вспомнил, что вот таким же точно жестом прокурор последний раз прижимал ладонью дело под номером 7314 по обвинению Смурова Владислава Евгеньевича… который сейчас вот слушает лестный отзыв о своей почти завершенной диссертации. Забавно, действительно забавно…

— Эта ваша работа может сойти за конспект не только кандидатской диссертации, но, берите выше, — докторской. Уж я-то знаю, по какой иной раз чепухе защищаются наши светила, но в отношении вашей работы могу сказать только одно — это поистине очень толковая работа. У вас аналитический ум настоящего исследователя, из вас выйдет прекрасный ученый. Владислав Геннадьевич, ради бога, не тяните со сдачей государственных экзаменов, поскорее защищайте диплом и выходите на широкий академический простор. Только извините меня за вопрос: какого черта вы до сих пор не учились? Вы работали? Кем?

Варяг потупился:

— По разным специальностям. Помотало меня по свету. Был и грузчиком, и лесорубом, на Севере мыл золото — всего не перечислишь.

Академик, похоже, ничуть не удивился, а только искусно изобразил изумление, всплеснув руками:

— Нет, это только представить себе: человек с такими выдающимися способностями и работает грузчиком! Это же преступление. И не только перед обществом, но и перед собой, батенька, в первую очередь. Хорошо еще, когда все хорошо кончается! — Вновь ладонь постучала по дипломной папке. — Эта ваша работа о Европейском союзном форуме для меня вообще откровение. Хотя этой тематикой я занимался всю жизнь. Неужели вы только сейчас занялись этой проблемой?

— Уверяю вас, Егор Сергеевич, да!

— Это тем более странно. Я ведь вижу, что вы совершенно свободно ориентируетесь в проблеме. Как это вам удается?

Пожав плечами, Варяг объяснял:

— Я много работаю, днями сижу в библиотеке. Последнее время я перечитал сотни статей и книг по этой тематике.

— Чтобы за такое короткое время прочесть — да и не просто прочесть, но и усвоить, как это сделали вы, — такое количество материала, нужно не вставать из-за стола день и ночь. А вы, молодой человек, не выглядите изможденным. Откройте ваш секрет?

— Никакого секрета нет. Просто у меня хорошая память. Мне достаточно просто взглянуть на текст, и я его запоминаю на всю жизнь. Кроме того, мне очень помогли работы французских ученых. Очень много интересного материала идет ведь не только на английском, но и на французском языке — французы и бельгийцы об этом Европейском экономическом союзе просто мечтают!

— Вы и французский знаете? Помимо английского! Но это уж просто удивительно: грузчик со знанием английского и французского языков! Не обижайтесь, мой друг, но согласитесь — это просто удивительно!.. — Нестеренко в изумлении развел руками. — Могу сказать еще, не боясь перехвалить вас, что вы нащупали новое направление в науке. Очень перспективное направление. Вам повезло, здесь вы будете первым. Великолепное начало!

Сидя напротив хозяина в мягком кресле, Варяг незаметно наблюдал за ним. Академик Нестеренко был не просто крупным ученым, он принадлежал к тому меньшинству, в отношении которого Варяг испытывал уважение. Академик был не просто магнитофоном, записывающим и воспроизводящим чужие знания, чтобы потом их удачно продать, как это делали большинство ученых мужей, совсем нет. Это был талантливый и очень умный человек. Варягу он нравился. Жилистая, крепкая, правда уже по-старчески худощавая, фигура, всегда энергичная походка, главное — огонь в глазах. Но не только слава ученого, невероятная работоспособность, помогавшая ему выпускать монографию за монографией и участвовать в бесконечных научных симпозиумах, не только одержимость наукой, заставлявшая его загораться очередной идеей, нравились Варягу в Нестеренко.

Егор Сергеевич не был ученым сухарем. Темпераментный сердцеед в прошлом, он и сейчас с увлечением ухаживал за молоденькими аспирантками, не гнушался посидеть со студентами за бутылкой хорошего вина. Варяг никогда не видел его унылым, в плохом настроении или даже уставшим.