Клятва на верность

Он стиснул зубы, весь закаменев, потому что готов был дать бой и Медведю, и всему миру. Потому что он — вор в законе, потому что он — человек, потому что он — Варяг.

ЧАСТЬ III

Глава 24

…Глухую тьму вдруг разорвала вспышка света. Варяг невольно зажмурился от яркого свечения, а потом опасливо раскрыл глаза. Над ним нависло лицо. Чужое, незнакомое лицо. Лоб был замотан чем-то белым. И рот — тоже. Виднелись только глаза, брови и переносица. Он протянул руку и изо всех сил ударил по этому лицу… Не попал. Вернее, по-пасть-то попал, но рука провалилась сквозь белое, упала в пустоту…

— Владислав Геннадьевич! — донеслось откуда-то издалека, точно со дна колодца или из глубокой пещеры. — Вы меня слышите?

— Сл…шу… — едва шевеля губами, ответил он. — Что… с… мной?

— Вы в больнице, — опять откуда-то из пещеры. — Операция прошла успешно.

— Что… операция… зачем…

Лицо приблизилось. Глаза. Зеленые, как у кошки. Ласковые, нежные глаза. Голос приблизился. Женский. Приятный голос.

— Вы потеряли очень много крови. Вам сделали переливание. Но теперь ваша жизнь вне опасности.

Он вгляделся в лицо. Женщина. В белой шапочке. В белой маске. В белом халате. Врач… Так он в больнице!

— Лежите, лежите, вам нельзя пока двигаться! — Голос стал строгим. — Через несколько дней, если все будет нормально, я разрешу вам вставать. Но не сегодня!

Странно, как быстро человек ко всему привыкает, и то, что раньше казалось в лучшем случае просто трепом, безобидным полетом мысли, не вредящим ни тебе, ни твоим собеседникам, вдруг становится реальностью.

Владислав уже второй год учился в МГУ на экономическом факультете, уже вжился в новую, суетливую, местами безалаберную, но очень, как оказалось, интересную жизнь. Интерес, надо сказать, пришел не сразу. Первое время все ему представлялось ненастоящим, глупым; глядя на своих однокурсников, на юные лица неискушенных девочек и мальчиков, находясь в общей атмосфере беспокойства по поводу очередной сессии, Варяг поражался тому, как можно всерьез горевать или радоваться такой чепухе, как несданный зачет? Серьезно — это заточка у твоего горла, это пара автоматов, нацеленных тебе в переносицу, это холодный карцер на хлебе и воде, после которого ноют к непогоде кости и возникает хронический радикулит.

Но потом он вжился в общую атмосферу своеобразной юношеской эйфории, всей той атмосферы беззаботной радости, которой были напоены гулкие коридоры «стекляшки» — здания гуманитарных факультетов — на Ленинских горах.

Варягу было уже тридцать. Средств для безбедной жизни у него было хоть отбавляй, от занятий ничто не отвлекало, сама же учеба давалась легко. Ему достаточно было просто внимательно прочитать книгу, чтобы содержание ее прочно засело в его голове. Процесс усвоения знаний оказался сам по себе увлекательным, и Владислав часто ловил себя на мысли, что и впрямь стоило бы и раньше учиться, а так за прошедшие годы потерял много времени зря.

Да нет, не зря. Особенно попервоначалу, пока он не привык к студенческому житью-бытью, поражала его еще одна вещь. Собственно, однажды он уже поймал себя на подобных мыслях — это было в том средиземноморском круизе, который устроил ему знаменитый эстрадный певец. Находясь внизу общественной лестницы и особенно не задумываясь о смысле социальной иерархии, Варяг привык неосознанно считать, что наверху живут и работают люди незаурядные и по-своему выдающиеся. Увидев тогда на корабле лучших представителей элиты страны, познакомившись с ними поближе, Варяг был поражен, какие же они в массе своей оказались заурядные, скучные, примитивные люди, большая часть из них просто была бы недостойна уважения, не имей они все эти громкие звания, должности и высокое положение в обществе.