Клятва на верность

Варяг перевернул последнюю страницу. «Размах деятельности мафии и ее фактическая безнаказанность свидетельствует о тесных отношениях ее верхушки с блюстителями закона и порядка. Дон, или глава семьи, не занимая высоких официальных постов, является проводником замыслов промышленных и финансовых кругов, заинтересованных в выдвижении на государственные посты людей, которые будут служить им верой и правдой. Добиваясь поставленной цели, отцы семейств не церемонятся в выборе средств. Взятки, подкуп, шантаж — обычное дело»…

Глава 30

На следующий день Щербатов вылетел в Палермо. В местном аэропорту его уже ждали, сразу выделили из потока пассажиров и посадили в вертолет, так что, не успев опомниться, он уже парил над морем…

Вертолет летел на небольшой высоте, и ему сверху открывался, не в пример полету на самолете, совсем другой — более интимный — вид. Яхты, катера, моторные лодки представали почти в натуральную величину.

Долетев до небольшого заливчика, на берегу которого виднелся живописный поселок, вертолет круто повернул к гористой части суши и скоро приземлился на площадку недалеко от сверкающего белизной дворца.

Синьор Валаччини был стар. Но так же как и у академика Нестеренко, груз лет не отражался на нем: старик был бодр и вполне жив. Валаччини был одет в элегантные светлые брюки и кремовую рубашку с коротким рукавом. Оно и понятно: дул сухой горячий ветер и тут было жарко. Варяг же, прилетевший из вполне комфортного Рима в костюме и сорочке, при галстуке, мгновенно взмок. Лететь в вертолете было вполне терпимо: влажный ветер хорошо охлаждал, но здесь, в поместье синьора Валаччини, было душновато.

Хозяин, словно бы заметив состояние гостя, поспешил провести его в палаццо, внутри которого было немного сумрачно, но зато прохладно. Узнав, что ученый гость кроме английского и французского немного владеет и итальянским, хозяин пришел в восторг и зачастил, непрерывно жестикулируя волосатыми руками.

Прежде всего объяснил, что с утра подул сирокко — суховей из пустынной Африки. Сицилия его принимает первой, дальше над морем ветер успевает насытиться влагой, а здесь от него беда. Заметив, с каким интересом гость оглядывает убранство комнат, тут же отвлекся от погоды и повел показывать дом. Владислав поразился: мрамор везде, мраморные стены, мраморный сводчатый потолок, в квадратных углублениях — бронзовые розетки, и края сводов окаймлены бронзой. В некоторых комнатах стены были покрыты полированной киноварью и украшены алебастровыми барельефами, представляющими крылатых богинь в легких развевающихся туниках, с пальмовыми ветвями в руках. Были и фрески: в кругах, на синем фоне — трагические и комические фигуры из античного периода Италии. Показав гостю коллекцию мраморных статуй, покрытых настоящим золотом (это мимоходом небрежно сообщил синьор Валаччини), фресок, драгоценных коринфских ваз, белоснежных перламутровых столов, под белыми покрывалами с вышитыми по краям золотыми листьями, хозяин повел Варяга на веранду, откуда открывался величественный вид на залив.

Старик Валаччини любил китайскую кухню, поэтому потчевал Варяга супом с жареной лапшой, трепангами и ростками бамбука, хрустящей уткой по-пекински и даже китайским пивом. Варяг, поглощая непривычную терпкую пищу, больше изучал самого хозяина — ему было интересно сопоставить личное впечатление с теми разобщенными сведениями о старике, которые он нарыл в Риме с помощью новых друзей-итальянцев. Валаччини был в Италии известной фигурой…

Он знал, что синьор Валаччини, в прошлом боксер-тяжеловес, пришел в бизнес прямо с ринга, не утеряв старые связи, которыми время от времени пользовался. Это тоже не ново, думал Варяг, у нас в России многие сделали карьеру законника таким же образом. Так сказать, спорт формирует борцовский характер, что очень пригождается и в деловом мире тоже. О Валаччини Варяг знал также то, что тот крепко связан и с американской «Коза ностра»…

А вот хозяин почти ничего о госте не знал. Ему сообщили, что в Рим приедет некий молодой доктор экономики, за которым стоят очень сильные структуры. Ему также сообщили, что с этим ученым господином надо вести себя поосторожнее, потому что за ним тоже имеется право голоса в решении некоторых проблем. Но почему? Отчего? Не ученые же заслуги вознесли этого неизвестного никому доктора на уровень хотя бы переговорный? К ученым людям синьор Валаччини относился точно так же, как к своему китайскому повару: он уважал его ровно настолько, сколько ему платил. Платил он, кстати, много, повар был высококлассный.