Клятва на верность

— О-о! — воскликнул синьор Валаччини и едва поймал свои руки. — Если говорить обо мне лично, то я руками и ногами «за». Ваше предложение чрезвычайно интересно. Но повторяю, не все решаю я один. Потребуется время, чтобы убедить моих друзей. У нас не всегда бывает единогласие, как у вас в стране, мы, понимаете, иногда спорим.

Варяг понимающе кивнул. Конечно, конечно, знаем, как спорят между собой на Сицилии. С помощью гарроты и лупары. Но вслух произнес совсем другое:

— Со своей стороны могу предложить помощь в устранении каких-либо препятствий. Мы будем рады помочь вам лично.

Это было неплохое предложение. Синьор Валаччини едва не показал свою заинтересованность. Устранить конкурентов руками русских киллеров — что может быть лучше. Тем более что русские, по слухам, готовы убивать почти даром, из любви к искусству.

И он предложил гостю девочку. Тем более что гость собирался пробыть у него до утра.

— На любой вкус имеются, доктор Щербатов. Какую вам предпочтительнее: черненькую, беленькую, а может, рыженькую?

— Пожалуй, черненькую, — недолго думая попросил Владислав.

Синьор Валаччини вновь щелкнул похожими на сосиски пальцами и приказал слуге:

— Проводите синьора в комнаты для гостей.

Когда доктор Щербатов ушел вслед за слугой, к столику подошел смуглый молодой человек. Это был приемный сын хозяина палаццо Марчелло. Не имея собственных детей, Валаччини привязался к своему приемышу. Тот отвечал ему взаимностью. Более того, обожал приемного отца, гордился им и всячески подражал. Все время, пока его приемный отец беседовал с Варягом, Марчелло сидел дома и слушал их беседу через микрофон. Жучок, спрятанный в столе, за который посадили гостя, исправно и четко передавал разговор.

Марчелло с сомнением, которое не укрылось от синьора Валаччини, согласился, что предложение русского не лишено интереса, что перспектива прослеживается, что…

— Ну, ну, ну, мой мальчик. Я ему тоже не собираюсь доверять во всем. Поживем — увидим.

Варягу комната понравилась. Главное, здесь была большая кровать, покрытая атласным покрывалом. Как раз для утех. В углу бар с бутылками. Варяг выбрал «Русскую водку».

Налил стакан. От здешних крошечных стопариков его уже тошнило. Выпил. Через некоторое время приятно зашумело в голове.

В дверь неуверенно стукнули.

— Входите! — в нетерпении крикнул Варяг.

Дверь приоткрылась, и вошла негритянка. Хотя сразу было видно — мулатка. Тонкий нос, в меру полные губы, невысокая… фигура класс.

Он подошел ближе, вдохнул аромат духов. Девушка подняла на него блестящие коричневые глаза.

— Как зовут? — отрывисто спросил Варяг. Он подумал, что здесь везде, наверное, видеокамеры. Не может же мафиози упустить возможность запечатлеть своего гостя в интимном виде. Плевать, пусть завидует, тут же решил он и услышал, как девушка отвечает.

— Дарья.

— Дарья! Почему русское имя? Специально, чтобы русскому услужить?

— А ты что, русский? Мне сказали, англичанин.

— Что, не видно, что я русский?

— А по мне видно, что я тоже русская? — вдруг перешла мулатка на русский язык. — Я из Куйбышева.

Приехать в Италию, чтобы переспать с русской, пусть и черненькой! Понятна ирония Валаччини.

— А сюда как попала? — спросил он, увлекая ее к постели.

— Ну ты и нетерпеливый. Выпить хоть дай. Для заводу. Как попала? Приехала за шмотками в Палермо, нашлись добрые люди, уговорили остаться, хорошие деньги посулили, ну я сдуру и согласилась. И сразу загремела в стриптиз-кафе, а это оказался конкретно публичный дом. А потом меня забрал к себе Валаччини. Я у него для гостей… — Дарья вздохнула, точно всхлипнула. — А хорошо, что ты русский. Мне, знаешь, наши больше нравятся, хоть и платят всего ничего.

— Я заплачу хорошо, — пообещал Варяг, отчего-то возбуждаясь все сильнее.

— Ишь какой! — печально улыбнулась Дарья и стала помогать ему стаскивать с себя платье.

У нее было крепкое загорелое тело, поросшие золотистым пухом полные руки, широкие бедра и выстриженный лобок. Она оказалась мастерицей своего дела. Полчаса мурыжила его, не давалась, то садясь на него верхом и лаская ловкими пальчиками его восставшего солдата, то ложилась под него и пускала в дело язык, доставляя ему мучительно-сладостное удовольствие, так что под конец он уже вконец озверел и, преодолев ее сопротивление, с силой взял, яростно ворвавшись внутрь. Дарья извивалась, тихо подвывая, а Варяг, обезумев от похоти, уже ничего не слышал и не видел, а только вспахивал ее лоно и даже не заметил, как девушка стала плакать и кричать, уже не на шутку отбиваясь от него кулаками.

Когда волна острого наслаждения, сотрясшая все его тело, отступила и он бессильно отвалился от нее, Дарья тихо всхлипывала и торопливо растирала по простыне алую лужицу крови…

…Утром, провожая гостя к вертолету, синьор Валаччини сообщил, что его друзья высказались против предложения русских. Он очень сожалеет. Он один был «за».

Потом, когда вертолет уже удалился, став похожим на беременную стрекозу, синьор Валаччини повернулся к приемному сыну, стоявшему тут же.