Клинок из черной стали

– Но… но… – Теперь Пурна выглядела смущенной, а не рассерженной. – Сам же сказал, что ты цепист?

– Нет, это ты сказала, – поправил Диг с отчаянием, которое ему совсем не шло. Его мертвецкая раскраска потекла в бою с болотными монстрами, и теперь он смахивал на плачущего мима. – Между нами, я даже не уверен в существовании Всематери. Но я в самом деле считаю, что, как бы низко ни пал человек, у него есть возможность измениться к лучшему и не бывает совершенно безнадежных случаев… даже если человек имеет отношение к такой жестокой церкви, как Вороненая Цепь. Я родился в семье цепистов, я получил религиозное воспитание, и, если Цепь не разочарует меня окончательно, когда-нибудь на старости лет я решусь принять сан.

Все это звучало настолько безумно, что Пурна едва не рассмеялась.

– Ты? Власяница, четки и страстножопые исповеди?

– Я тебя умоляю, – поморщился Диг. – Не смотри, что я второй сын паши, – с такими знакомствами, как у моих родственников, я мог бы добиться в церкви многого. Если думаешь, что наша вечеринка в Змеином Кольце была пределом роскоши, то тебе стоит посмотреть на праздники, которые святой престол устраивает в Диадеме. Настоящие оргии для желудков и гениталий. Или тебя больше интересуют наряды? Рядом с этими разодетыми кардиналами я себе казался жалким шутом, хотя если я в чем-то и разбираюсь, так это в тонкостях гардероба, особенно когда речь идет об оттенках черного.

– Так почему же ты не стал одним из них? – язвительно спросила Пурна. – Еще не поздно перейти на сторону победителей, и что значит такая мелочь, как приближение апокалипсиса, по сравнению с роскошной жизнью?

– Ты сама должна знать почему, – произнес Диг, уже не пытаясь ничего доказать. – Но если и впрямь не догадываешься, то я все тебе растолкую, после того как мы поможем нашим спутникам. Если же решила подождать с выяснением судьбы Мрачного и Гын Джу, то продолжай выпытывать подробности моей жизни, которыми я не делился даже с лучшими друзьями, потому что знал: кем бы я ни был и чем бы ни занимался, вы превратитесь в последних засранцев, как только узнаете, что я верующий.

Мрачный и Гын Джу. Жопа-жопа-жопушка! Пурну так поразили признания Дига, что она полезла в бутылку, вместо того чтобы принять как данность еще одну причуду своего друга и побежать на выручку к двум другим.

– Ты прав, идем.

Диг уже спустился с дерева и приготовился помочь ей. Он действительно был прав. Пурна оказалась последней засранкой.

– Проклятье, я не должна была набрасываться на тебя, особенно после того, как ты столь великодушно простил мне маленький обман.

– Все верно. – Диг подхватил ее, но сам чуть не упал при этом. Он не был силачом, как некоторые из общих друзей, но очень старался походить на них. – Ладно, забыли. Я прощаю твой грех, дитя мое, и желаю, чтобы в конце пути тебя ждала тихая гавань.

– Я не говорила, что раскаиваюсь, – проворчала Пурна, снова чувствуя твердую землю и разминая ноги. – Но мне и правда стыдно, Диг.

– Как сказал мне когда-то один великий человек: вижу, что ты раскаялся, а теперь попроси прощения.

Они обнялись, как могут обниматься только последние засранцы, и отправились на поиски своих друзей…

Но не успели сделать и нескольких шагов, не успели выйти из тени дуба, как увидели прямо перед собой молодую женщину.

В лунном свете блестели ее очки в тонкой оправе и многочисленные украшения – кольца, скобки, полоски и гвоздики на лице, ожерелье с драгоценными камнями, стальное шитье на блузе и висевшие на боку ножны. Пурна испуганно ойкнула, а Диг аж подпрыгнул. По внушительному посоху и венку из веток и травы, а еще по ее внезапному появлению в темном лесу Призраков Пурна сразу узнала бы ведьму, даже не задай незнакомка все объясняющего вопроса:

– Доброй вам ночи, паломники. Не подскажете ли, часом, как мне найти Хортрэпа Хватальщика?

Голос звучал деловито, а та рука, что не сжимала кривой посох, покоилась на рукояти меча. Пояс, к которому он был подвешен, отягощало также множество мешочков. Хортрэпа? Пурна беспокойно оглянулась на Дига, а тот беспокойно оглянулся на нее.

– Хитряпа Халявщика? – переспросил неисправимый зубоскал. – Боюсь, вы приняли нас за кого-то другого, добрая госпожа, потому что мы, как сами изволили заметить, смиренные паломники, совершающие… э-э-э… паломничество, так что…

– Я могу быть терпеливой, когда нужно, – перебила его женщина, – но сейчас явно не тот случай. Попытка уклониться от ответа уже сообщила мне все, что я хотела про вас узнать, но все же даю последний шанс доказать вашу полезность. Если опять не захотите помочь, третьей попытки не будет.