Клинок из черной стали

Слабость эта была заложена Падшей Матерью – той, что когда-то отвернулась от своих детей и удалилась на целую вечность в свой Медовый чертог, в страну Джекс-Тот. Если бы добродетельные поступки всем и всегда давались легко, то чем был бы ценен жизненный подвиг праведного цеписта? Нет, верно выбранный путь – тот, по которому идти тяжело, а то и мучительно. Только преодолевая слабости сердца, можно достичь истинной праведности и устоять перед искушениями Обманщика. Радость от таких грехов, как милосердие и прощение, преходяща, но праведник, чей дух избежал этих ловушек, черпает силы в гордости и ненависти, и в конце пути судить его будут не по намерениям, а по поступкам.

Если Неми Горькие Вздохи сказала правду и родичи Лучшей в самом деле помогают колдуну, задумавшему погубить весь мир, то их нужно прикончить. Если Неми солгала, они все равно должны принять смерть – за то, что бросили свой клан и расправились с теми, кто пытался им помешать. Это будет нелегкое дело, и не только потому, что сердце Лучшей все еще любит этих людей, несмотря на все их прегрешения, но и потому, что в них течет ее кровь и, значит, они окажутся серьезными противниками. Боль от сознания того, что она убила своего сына, будет долго мучить ее; возможно, ее собственная жизнь лишится смысла, Лучшая прекрасно понимает это, но она знает и другое: если надеется уговорить Падшую Матерь не отправлять души родичей в Страну Трусливых Мертвецов, то должна войти в Медовый чертог с такой славой, которая впечатлит даже хранительницу Звезды и ее слабых детей. Убийство злодеев, угрожающих всему миру смертных, может принести эту славу Лучшей, и при всех своих недостатках она ощущает в груди благородную гордость, поскольку не позволила никого послать вместо себя. Если кто-то и пронзит холодной сталью неправедное сердце ее демонокровного сына, то это будет она сама.

Лучшая не считала себя человеком с богатым воображением. Бесконечные песни Мрачного не будили в ее голове видений, подобных тем, что возникали, по его словам, у ее отца, хотя она высоко ценила музыкальные способности сына и притворялась из любви к нему, что увлечена его песнями. И все же начиная с того дня, когда Лучшая покинула Мерзлые саванны, она невольно воображала их встречу, прекрасно понимая при этом, что невозможно предугадать все подробности. Некоторые варианты заканчивались быстрей, чем прочие, но во всех случаях Мрачному удавалось заслышать ее приближение, в мальчишке было слишком много от матери, чтобы его могла застать врасплох даже такая опытная охотница, как Лучшая.

Однако теперь, когда она наконец-то отыскала Мрачного, даже эта на первый взгляд бесспорная деталь не подтвердилась – мальчишка оказался так же глух, как дикари, что отказывались слушать гимны Вороненой Цепи.

Все его внимание было поглощено девушкой, с которой он разговаривал. И пока Лучшая крадучись переходила от дерева к дереву, ее разочарование в сыне, утратившем наследственный дар, переросло в абсолютную ярость – в добродетель, которой она никогда прежде не ощущала в себе. Она сама уговорила встревоженного мужа не отнимать от груди этого ребенка и оставить в семье, а не отдавать на обучение ядопрорицателю, как обычно поступали с демонокровными детьми, и вот теперь ее сын, ее малыш Мрачный… целуется с девушкой-непорочной, словно еще недостаточно согрешил против законов Рогатых Волков. Мрачный не причинил бы матери большего горя, даже если бы она застала его за общением с кем-нибудь из людей Шакала.

Охваченная праведным гневом, Лучшая неловко поставила ногу на незнакомые листья незнакомого леса. Ее сын оторвался на мгновение от своей возлюбленной, и в его глазах мелькнул недостойный, отвратительный страх. Мрачный произнес что-то на языке непорочных, чуть ли не прорычал, и Лучшая недовольно поморщилась, вспомнив, как сама поощряла его изучать язык чужаков: каждой деревне необходим торговец, способный общаться с приплывшими по морю иноземцами. И хотя это занятие не считалась в клане достойным, она понимала, что на большее Мрачный и не может рассчитывать. Получается, она сама пробудила в нем страсть к путешествиям, да простит ее Падшая Матерь.

В лунном свете волосы Мрачного казались бледными, как будто бесчестье высасывало из него все жизненные соки, как будто само его тело уже знало, что у мальчика нет будущего, и всячески ускоряло его уход в миры, лежащие за пределами Звезды. Кошачьи глаза, бывшие такими зоркими, пока он боролся с собственной отравленной натурой, посмотрели прямо на Лучшую. И она вспомнила, как после ухода Мрачного и отца из стойбища каялась перед отцом Турисой в том, что не распознала вовремя созревшую в ее хижине нечестивость, а священник в ответ сказал: «Невинные очи не узрят тайный грех, подобно тому как нераскаявшийся грешник не узрит праведности».

Она могла бы убить Мрачного прямо сейчас, пока он не добавил к перечню своих прегрешений еще что-нибудь. Но фраза сына на непорочновском оборвалась на полуслове, и, проследив за направлением его застывшего взгляда, Лучшая увидела то, что и сама упустила.