Клинт Иствуд. Последний ковбой. Биография

Тьма и смерть окутывают «Таинственную реку», как и любой другой фильм Клинта Иствуда. Здесь смерть – высшая сила, которая движет и добром, и злом, заглядывает в каждый угол и проникает в души, подобно воде, которая заполняет любые углубления. Река в качестве одной из первых границ – вот что мы обнаруживаем в начальных кадрах фильма Клинта, снятых с высоты птичьего полета. Река также служит метафорой потока жизни, как и метафорой текущей крови людей, которые живут по ее берегам. Критик Деннис Ротермел отмечает, что она «впитывает в себя прошлое, не прощая и не исцеляя его». Клинт подобрал неординарный, эклектичный и мощный актерский состав, который помог ему превратить фильм в ансамблевую презентацию чувств. Он чувствовал, что это лучший коллектив, который он когда-либо собирал, хотя среди его участников не было лидеров, имевших такую же кассу, как он сам в течение большей части своей карьеры. Здесь никто и никогда не играл в настоящем блокбастере. Перипатетик[139]

Шон Пенн, которого Клинт пригласил в фильм первым («за его резкость», сказал он) задал тон всем остальным. Он стал матерым бывшим заключенным с накачанными мускулами и татуировками, которому судьба наносит ужасающий удар, заставляя отвечать на него столь же ужасающей жизнью. Пенну помогает Тим Роббинс – жизнь его героя была разрушена из-за похищения, случившегося в детстве, и теперь оно преследует его, уже взрослого. Герой Кевина Бэйкона предстает как жесткий, умный, но в конечном счете неэффективный детектив, а Лоренс Фишбёрн – как его небесталанный партнер. Новичок в кино Эмми Россум предстает в роли молодой, красивой, но несчастливой дочери Пенна; Лора Линни играет роль жалкой жены героя Пенна, а Марша Гэй Харден – роль жены героя Роббинса.

Фильм с бюджетом в 30 миллионов долларов был снят быстро и эффективно, в привычном для Клинта стиле «пары дублей», что застало врасплох обычно медленного, методичного и долго вживающегося в роль Пенна:

«Я думаю, что самое большое число дублей, которое я делал в фильме Клинта, было три, и то это было редко. Чаще всего он обходился одним… В сценарии было написано, что меня останавливают шестеро парней. Я подумал, что с меня бы вполне хватило и двоих. Но если их шестеро, то кто-то из них может пострадать, если на съемках я успею нанести удар, перед тем как убежать, поэтому я не знаю, что делать. Я не хотел бы изображать фальшивую драку и не хотел никого обижать. Клинт на это сказал: “Разберемся” – и это все, что он сказал. Но когда я вернулся на съемочную площадку, то обнаружил на ней примерно с дюжину парней, которые наскакивали на меня со всех сторон. Я был заперт – и мне пришлось драться всерьез: бить их кулаками, кусать, пинать… Мне не нужно было сдерживаться, и это заставило меня биться по-настоящему. Вот так мыслит Клинт».

«Таинственная река» вышла в прокат 15 октября 2003 года и застала критиков, прохладно относившихся к творчеству Клинта, врасплох. Вид, звук и впечатления от этой картины не были похожи на впечатления от любого другого фильма Иствуда. Отзывы были потрясающими – по крайней мере, лучшими из тех, что когда-либо Клинт получал как режиссер. В Newsweek просто назвали фильм шедевром. Дана Стивенс, пишущая в New York Times, заявила, что «“Таинственная река” – это редкое американское кино, которое стремится к полновесности и глубокой тьме трагедии и достигает их». Журнал Rolling Stone, где Клинт с его антироковыми и проджазовыми предпочтениями редко поднимался до уровня любимчиков редакции, тем не менее был восхищен фильмом. Питер Треверс отмечал: «Клинт Иствуд вылил в “Таинственную реку” все, что он знает о режиссуре. Его фильм подкрадывается, влезает тебе в голову, а потом обманывает тебя. Ты не можешь его с себя стряхнуть. Он преследует тебя как нечто гипнотическое». Дэвид Денби, один из преемников Полин Кейл в журнале New Yorker (после ее смерти в 2001 году), посвятил Клинту один из лучших обзоров номера, сказав, что фильм был «настолько близок к духу греческой трагедии, насколько позволяет экран (и, думаю, ближе, чем Артур Миллер на сцене). Преступление – жестокое обращение с детьми – становится проклятием, которое определяет характер событий в следующем поколении».