Клитемнестра

Снаружи пробуждается весна. Равнина начинает зеленеть, деревья выбрасывают первые почки, маленькие и нежные. Дни становятся длиннее, солнце греет всё жарче. Змеи и ящерицы выползают из своих нор понежиться на бурой земле. Женщины потрошат рыбу и развешивают ее, чтобы подсохла, пока слуги стирают в реке шкуры и хитоны.

Малыш плачет и кричит, кричит и плачет. Он никогда не спит. Клитемнестра жалуется Танталу, а тот смеется.

– А чего ты ждала? – говорит он. – Ты сама никогда не спишь.

Он делает перевязь, чтобы можно было носить малыша; его теплые длинные пальцы умело связывают кусочки кожи. Как же ее муж красив. Она кладет голову ему на плечо, держа ребенка у себя на коленях.

Клитемнестра заметила, что с отцом малыш спит лучше. Она поет ему и убаюкивает, дает успокаивающие травы Леды, но сын всё равно глядит на нее – восхищенно и немного дерзко – и тянется своими крошечными ручками к ее лицу. А когда устает, начинает плакать. Но как только его берется качать Тантал, когда он целует его, малыш успокаивается.

Старейшины поприветствовали ребенка сразу после рождения. Они взяли его, голого, каким он и явился на свет, и отнесли на гору Тайгет. Малыш молотил кулачками и вопил, но ему ничто не угрожало. Потому что он был здоров. Старейшины осмотрели его и вынесли свой вердикт: безупречный, крепкий младенец.

Она часами гуляет с малышом на руках. Он любознательный. Она показывает ему цветы, берет каждый лепесток, каждый лист и подносит к его лицу: крокусы, лавр, лилии, анемоны. Она рассказывает ему истории о цветах и деревьях. Как Зевс заманил в свои объятия финикийскую царевну Европу, дохнýв на нее ароматом крокуса; как Дафна обратилась лавровым деревом, чтобы скрыться от возжелавшего ее Аполлона; как владыка подземного мира Аид похитил богиню Персефону, когда она собирала лилии на лужайке. Больше всего малышу нравятся анемоны, и Клитемнестра рассказывает ему об Адонисе, которого задрал кабан, о любившей его Афродите – и вспоминает, как они с Танталом разговаривали об этом в их первую ночь.

Леда обожает малыша. Когда Клитемнестра совсем устает, Леда берет его на руки и позволяет играть со своими серьгами, которые видятся ему каким-то сияющим чудом. Она превращается в женщину, которой была, когда родились Феба и Филоноя, когда она целыми днями пела им и разговаривала с ними, поддерживая рукой их маленькие головки. Клитемнестра радуется, видя мать такой, замечая скрывающуюся за силой нежность – и то, как искрятся обретенным смыслом ее глаза.

Когда Тимандра дотрагивается до ножки ребенка, Леда шепчет ей:

– Осторожнее. Дети очень хрупкие.

После того как Клитемнестра покормит малыша, Леда заворачивает его в одеяло и обводит пальцем его глаза, нос, губы и уши.

Тантал начинает планировать их отъезд в Меонию. Он посылает гонца в порт, чтобы тот доставил вести на другой берег Эгейского моря. Наследник родился, и царь готов вернуться вместе со своей царицей.

Она сидит под сенью дуба на углу городской площади и укачивает малыша. Она сбежала из трапезной, чтобы не видеть, как Менелай и Агамемнон глядят на ее сына: холодно, пренебрежительно, словно бы даже с жалостью.

– Мы скоро уедем, – говорит она, и малыш с улыбкой широко распахивает глаза. – Мы отправимся в земли твоего отца.

На площади тихо. Мимо проходят две молодые женщины, неся на плечах кувшины с водой, а за ними трусят собаки и облизывают им пятки. Мужчина составляет рядом со своей дверью корзины с луком и оливками. Запахи пляшут в воздухе, наполняя собой площадь, и из окна выглядывает ребенок с голодными глазами.

Клитемнестра поднимает голову. К ней через площадь идет Елена, она шагает медленно, словно боится встречи. Подойдя достаточно близко, она отбрасывает накидку и ступает под дерево. Разверзшаяся между ними тишина тянется, пока ребенок не начинает агукать. Елена улыбается.

– Он похож на тебя.

– Он напоминает мне его отца.

– У него волосы и глаза Тантала, – соглашается Елена, – но он глядит в точности как ты.

Клитемнестра вкушает теплоту ее слов, как сладкое яблоко. На другой стороне площади мужчина пересчитывает оливки в корзине, ребенок выходит на согретую солнцем улицу и усаживается на землю рядом с ним. На крыше дома, играя в пыли, поют две девочки.

– Я говорила с матерью, – произносит Елена, глядя на девочек. – Она сказала, что не рассказывала никому о моем отце, чтобы Тиндарей не отослал меня прочь.

– Я рада, что ты поговорила с ней, – говорит Клитемнестра и вспоминает слова Кастора, которые тот произнес, когда они были детьми. Не надо беспокоиться, если после прилива на песке что-то остается. Рано или поздно вода снова поднимется и всё смоет.

– Ты защищала меня, – говорит Елена.

– Чем же еще мне было заниматься с тех пор, как ты родилась? – шутит Клитемнестра. Елена смеется, и девочки на крыше перестают петь и устремляют на них любопытные взгляды. Клитемнестре хочется поговорить с сестрой о жизни, которая ждет ее в Меонии, но она замечает тень на лице Елены.

– Я просто… – Елена запинается, подыскивая правильные слова. – У нас никогда раньше не было друг от друга секретов.