Ключи от Стамбула

Для овладения Плевной командующий девятым корпусом барон Криденер послал генерал-лейтенанта Шильдер-Шульднера, который лишь вечером седьмого июля подошёл к турецким укреплениям. Его отряд насчитывал восемь тысяч шестьсот человек и при сорока шести орудиях не ожидал особого сопротивления. Произведя разведку боем, но, так и не выявив оборонную мощь неприятеля, генерал Шильдер безуспешно атаковал Плевну. «Авось, обойдётся» не сработало. Убийственный огонь, который вели турки из возведённых ими укреплений, остановил наступающих. Генерал Шильдер понял, что допустил серьёзную ошибку в подсчёте сил противника. Потеряв треть своего войска, он сообразил, что в Плевне сосредоточено не менее тридцати тысяч человек — целая армия! А ещё он должен был создать резервы, просто обязан был истребовать их для себя перед атакой. Увидев, что русские дрогнул, турки выскочили из окопов и с криками «аллах акбар» обрушились на их оголённые фланги. Не откажись они от дальнейшего преследования, отряд генерала Шильдера не выдержал бы натиска, он точно был бы смят и уничтожен. А так, убитыми и ранеными он потерял семьсот пятьдесят офицеров и две тысячи триста двадцать шесть нижних чинов. Потери турок были на тысячу человек меньше.

«Ну вот, — расстроился Игнатьев, — случилось те, чего я опасался. Отстояв Плевну и воодушевившись, турки теперь станут угрожать всей нашей армии и, таким образом, кампания затянется».

К сожалению, неудачная атака не насторожила главнокомандующего. Великий князь Николай Николаевич приказал Криденеру исправить ошибку и всем девятым корпусом, включая отряд Шильдера, атаковать Плевну. Разведку провели, но вновь не столь глубокую и доскональную, чтобы установить подлинную численность турецкого войска и выявить прорехи в обороне. Истинная величина гарнизона оставалась неизвестной. Одни агенты утверждали, что под началом Османа — паши находятся пятьдесят тысяч человек и семьдесят орудий, другие беззастенчиво клялись, что насчитали шестьдесят тысяч и сто восемнадцать орудий. Кого слушать, кому верить? Непонятно.

«Разведка это агентура. Всё остальное балаган», — расстроено думал Игнатьев.

Прошло несколько дней, и полковник Паренсов, отвечавший за военную разведку русской армии, сообщил главнокомандующему окончательные данные о численности турецких войск.

— Пехоты восемнадцать тысяч человек, конницы тысяча двести всадников, орудий — пятьдесят четыре.

Великий князь не усидел на месте и, пристукнув кулаком по штабной карте, которая лежала на столе, послал Криденеру приказ: «Покончить с делом при Плевне возможно скорее».

Перевес в силах был на нашей стороне. Пехота насчитывала двадцать восемь тысяч человек, кавалерия — три тысячи пятьсот сабель, артиллерия — сто семьдесят орудий, но, учитывая то, что окрестности Плевны были выгодны для обороны и что Осман-паша превратил город в неприступную крепость, барон Криденер сомневался в успехе сражения. Сомневался в ней и Николай Павлович, заговорив о предстоящем штурме со Скобелевым 1-ым.

— Потери будут, но если разгромить турецкие позиции артиллерией и атаковать со стороны Ловчи, перерезав все возможные пути отхода турок, то армия Осман-паши будет разбита.

— Мой Михаил того же мнения, — сказал Дмитрий Иванович, и брови его сблизились друг с другом. — Он предложил захватить Ловчу и, прежде чем идти на штурм, блокировать дорогу на Софию.

— Это предложение одобрено?

— Одобрено? — Скобелев 1-ый недовольно проворчал: — Оно осталось без внимания.

— Не может быть! — удивился Игнатьев, и Дмитрий Иванович упёрся в него взглядом, как бы пытаясь уяснить, не шутят ли над ним, затем с обидой в голосе промолвил: «Государем решено брать Плевну, значит, надо брать её», — таков был ответ на предложение, сделанное Михаилом. То есть, государю виднее, что брать сначала.

— Аномалия какая-то! — воскликнул Николай Павлович и с болезненной гримасой на лице грустно добавил: — Впрочем, аномалия у нас во многом, если не во всём. Издали манифест к болгарам — Бог весть зачем за подписью государя. Мусульмане на основании царского указа начинают возвращаться из лесов со своим скарбом и скотом. Их берут под караул, кормят, в дома не пускают и отправляют в Россию! Провоза не стоят, и против обещания царского!

— Говорят, спокойнее будет в крае и Черкасскому легче управлять, — ответил Скобелев с такой глухой досадой, как если бы ему подсунули фальшивую банкноту. — Та же бюрократия, что и на Кавказе, когда черкесов выпроваживали.

— Во всяком случае, не следовало компрометировать царского слова в глазах населения, — откликнулся Игнатьев и возмущённо предрёк: — Если такая безалаберщина, как теперь, будет продолжаться, то не мудрено, что лет через десять Болгария окрысится на нас.

С австрийским военным агентом Бертолсгеймом Николаю Павловичу пришлось серьёзно объясниться. Флигель-адъютант Франца-Иосифа I был недоволен тем, что в ставке русского царя стал часто появляться Катарджи — посол сербского князя Милана.