Ключик

Нужно. Но, гори оно все огнем, как же она отвечала ему, когда Сейм ее поцеловал. Робкая, неуверенная девочка обратилась в живое пламя в его руках, настолько мощное, что едва не спалило их обоих. Сейм сжал зубы и глухо застонал, когда тело, чуть только успокоившись, снова налилось жаром и отозвалось болезненной тяжестью в паху от того, как он, облизнув губы, ощутил вкус Джимми. Самый лучший из возможных. И теперь единственно желанный. Его руки задрожали, желая снова ощутить ее изгибы и восхитительную кожу гладких бедер.

— Твою мать, вот же ж наказание, — пробормотал мужчина и отошел от машины подальше. За спиной послышался звук открываемой дверцы.

— Сейм, я что-то сделала неправильно? — девушка, горевшая ярче солнца в его объятиях, исчезла, и вернулась робкая Джимми, и, кажется, в ее голосе он даже слышит слезы.

Черт, эгоистичный придурок! Стоит тут, беспокоясь только о себе и тех целях, что планирует достичь, и совершенно не думает о том, что может сейчас переживает Джимми. Осел!

— Джимми, маленькая моя, все в порядке. Прости меня, я… черт, я слегка увлекся, и мне нужна минутка.

— Если что-то не так, то мы можем все отменить, — тихо сказала девушка.

Сеймас сделал глубокий вдох и с усилием выдохнул, очищая и беря под контроль свой разум и эмоции.

— Ни в коем случае. Мы запланировали свидание, и я ни за какие богатства мира не откажусь от него, — Сейм обернулся и тепло улыбнулся Джимми, стоящей около машины. Он должен быть спокоен и собран. Ага, конечно. Но при виде этой хрупкой, маленькой женщины его грудь сжимало как тисками, а нутро превращалось в средоточие желающего все пожрать огня. Хоть, на хрен, руки себе связывай, чтобы теперь, когда он уже знал, какая Джимми на ощупь, не касаться ее снова и снова. Она стояла там и смотрела на него, а в его размягченных вожделением мозгах застряла навязчивая картинка, как он подходит и опускается перед ней на колени. Как целует ее ноги и снова задирает подол этого проклятого платья. Как добирается ртом и трясущимися руками до ее лона и ласкает сквозь уже влажную тонкую ткань. Как жадно втягивает ее аромат и ловит языком вкус. А Джимми будет дрожать и стонать. Будет впиваться в его волосы и толкаться навстречу его лицу, требуя дать ей еще больше наслаждения. И он даст… О Господи Боже, он даст столько, сколько она захочет. Столько, сколько никогда не хотел дать никому.

— Сейм? Все в порядке? — голос Джимми, совсем не стонущей от его ласк, возвращает его на землю.

Да что же это такое? Он же успокоиться хотел. Успокоился, мать твою! Снова такой стояк, что и ходить-то непонятно как!

— Джимми, садись в машину. Мы сейчас едем.

Да, сейчас они поедут. Как только он обуздает свое гребаное богатое воображение и сможет видеть реальную дорогу, а не фантазию, где Джимми, голая и мокрая от пота и собственного возбуждения, раздвигает ноги, чтобы открыть ему дорогу в его нирвану. Мог бы — сам бы себе в морду двинул, чтобы встряхнуть мозги.

Спустя пять минут Сейм все же сел в машину. Смотрел он строго перед собой, и в салоне повисла еще более напряженная тишина, чем даже в начале их пути. Подъехав к уединенному дому подполковника Лейна, Сеймас заглушил двигатель. Девушка снова нервно теребила ткань своего платья. Он повел себя, как озабоченный идиот, и вот она сидит теперь снова зажатая и далекая.

— Я быстро, — Джимми взялась за ручку двери.

— Постой! — Сейм поймал ее руку. Какая же все-таки она маленькая по сравнению с его лапищей. И так правильно при этом эта ладошка прячется в его ладони. Так, словно там и должна быть до конца времен.

— Джимми, я, возможно, напугал тебя своим поведением.

— Что? Нет. Нет, конечно.

— Не нужно лгать, просто потому что ты такая добрая и не желаешь меня обидеть. Я понимаю, что этот поцелуй и… то, что было дальше, слишком быстро для тебя. Мне следует лучше контролировать себя и дать тебе гораздо больше времени. Единственное, что хоть немного оправдывает меня, это то, как безумно ты меня привлекаешь. Ты даже представить не можешь, как невыносимо я… как я хочу быть ближе. Но я не собираюсь торопить тебя. Ни в чем. Просто иногда мои желания берут верх, и я слегка теряю голову.

Девушка расслабилась, и загадочная улыбка заиграла на ее губах, вызывая опять у Сейма сильнейшее желание поцеловать. Делать это снова и снова, пока они оба опять не опьянеют… Стоп!

— Но ведь то, что ты теряешь голову, это совсем не плохо. Значит, я действительно нравлюсь тебе, — взгляд из-под длинных ресниц, от которого опять начинает сладко ныть в груди.

— Нравишься? — Сейс закрыл глаза, чтобы не выдать, насколько дальше ничего не выражающего «нравишься» зашли его чувства к этой девушке. — Если бы ты знала… Я обязательно все расскажу тебе. Позже.

Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал в центр ладони. Одно касание, в которое хотелось вложить такую бездну эмоций.