Клуб деловых старух. Жизнь на пенсии только начинается

Осенью 1969 года я, студентка первого курса, гуляла по Венцу. Шуршали листья. Много опавших и очень красивых листьев. Особый запах, какой-то пьянящий. Мое детство прошло в сельской местности. Очень красивая природа, леса вокруг села, а сама Павловка утопает в садах. Ее местные жители называют Русской Швейцарией. И уж природных красот я насмотрелась немало. А вот глядишь ты, городская золотая осень очень меня впечатлила.

Я бродила по улицам и аллеям. Сочиняла стихи. В том возрасте многие считают себя поэтами.

У старого здания Дворца книги, под осыпающимся кленом стояла парочка и целовалась.

Я так им позавидовала. И загадала, что у меня будет так же. И это сбылось. И осень, и не одна, и под осыпающимся кленом. И еще почти сорок пять лет безумного счастья.

Сегодня мы с внуком шли по Верхней Террасе на тренировку. Золотые тополиные листья шуршали под ногами. И я вдруг вспомнила и этот запах. И эти листья, и их шорох. И как мы с Геной целуемся на Венце у стены Дворца книги. И не заплакала. Улыбнулась…

* * *

Шел 1992 год. 15 августа я бежала через пустырь к своему новому месту работы. В школу. Торопилась. Сказывалась многолетняя привычка работы в пропускной системе. Вбежала в вестибюль, поднялась в кабинет и… растерялась. Делай, что хочешь. Нет, задание мне, конечно, было дано, и план работ сверстан. Правда, я не имела ни малейшего представления о том, как я его выполню. Но это никого не волновало. Меня считали специалистом. Спросить и проконсультироваться не у кого. Дерзай, Любовь Тимофеевна! Пробыв в школе до положенного времени, я пошла к директору, доложить о том, что мой рабочий день закончился и можно ли уже идти домой. Она засмеялась. «Иди», – говорит.

На школьном дворе светило солнце, бегали ребятишки. Был всего лишь полдень. Когда я вернулась домой, семья очень удивилась, почему так рано. И тут я поняла, что это СВОБОДА! Какое великое счастье ощутить это состояние! Ни один педагог не поймет, о чем это я, и ни один инженер не поймет, зачем это я. То есть я все эти годы не ощущала того, что была ущемлена в этом смысле. До сознания не доходило, так организм прижал меня по-другому. Жесткий режим работы на номерном предприятии пагубно сказался на моей нежной к восприятию действительности душе. Вот и полезли болячки.

Я об этом вспомнила, когда месяц назад взяла подкидышей – котенка и щенка «дворянской» породы. Обе девочки. Изба сразу превратилась в хлев. Но меня это особо-то не расстроило. Только через несколько дней я поняла, что, оказывается, страшно боялась спать одна в доме, хотя и не осознавала этого. Но нежелание звать кого-то в компаньоны пересиливало. Я и сейчас при всей своей коммуникабельности на стороне не особо-то хочу кого-либо видеть у себя дома. Говорят, что это со временем пройдет. А я-то все время удивлялась, когда меня спрашивали, не боюсь ли я? И считали это странным.

У Жюля Верна есть повесть про людей, всю жизнь проведших в заброшенной шахте. Когда через много лет пришли спасатели, молоденькая девушка, родившаяся там, наотрез отказывалась подниматься наверх, уверяя, что ничего хорошего в солнечном свете не видит. Очевидно, и я так же зажалась в своем горе и жила, как могла. Но организм полез со своими прострелами, давлением и остеохондрозами. Вот я и взяла собачку Тучку и котенка Барбариску.

Они такие забавные! Барбариска сразу же привыкла к лотку, а Тучка вредничает. Ничего, научим.

* * *

Муж, в отличие от меня, был очень аккуратным человеком. Приусадебный участок был образцово-показательным. Все по струнке, все прополото, прищипнуто, полито.

Я занималась живностью. Такое вот разделение интересов было.

В этом году огородом занималась я сама. Старалась изо всех сил, чтоб было хотя бы не хуже. Не получилось.

Пришли знакомые. Сказали, что сразу видно, что нет хозяина. Меня почему-то это так покоробило. Я и сама вижу, что не так. Скорее всего, никто меня обидеть не хотел, просто дань уважения Гениной памяти. А я про себя, в который раз, расстроилась, хоть виду и не подала. Это странное и не характерное чувство, подсознательная готовность быть обиженным. Хорошо, что заметила. Учту.

К концу лета сделала для себя выводы. Так же хорошо обихаживать огород я не смогу. Засею все газоном.

* * *

Встретила на улице знакомую. Глаза заплаканные. Накатило. Она уже одиннадцать лет как вдова. Меня предупредили, что эти накаты теперь будут на всю оставшуюся жизнь.

Чего-то бегаешь, суетишься, занимаешься хозяйством, внуками, даже смеешься.

И вдруг накатит.

Без всякой причины. Его нет. Нет его.

И утешать тут бесполезно, и самой сдерживаться нет смысла. Проще и легче проплакаться и идти жить дальше. Как часто у других такие накаты бывают, не знаю. У меня то три раза на дню. То на пару недель затишье. Такие вот дела.

* * *