Клуб мертвых поэтов

Девушка указала мне на кресло, обитое какой-то парчой. Комната у единственной дамы романтиков была громадная, светлая. Мебель какая-то антикварная, я в этом совершенно не разбираюсь, но ощущение – как будто не спальня, а зал музея. На стене впечатляющих размеров картина – Вакх и Венера, оба пухлые, полнотелые, томные, в окружении плодов и гроздьев преувеличенного южного винограда. Рама тяжелая, вся в золотых завитушках. Хм, от современной молодой девицы можно было бы ожидать чего-то менее традиционного! Хотя кто сказал, что Алиса – современная? Несмотря на ранний час – «цыганочка с выходом» в исполнении Кармеллы подняла нас рано, – девушка уже успела нарядиться в свой карнавальный костюм: белое платье до пола с поясом из голубого атласа, белые перчатки до локтей, волосы тщательно завиты и распущены по плечам. Ну просто сошла с картины кого-то из прерафаэлитов! Единственным намеком на то, что дело происходит в наши дни, был компьютер. На столике у постели мигал синим экраном ноутбук, который девушка закрыла при моем появлении.

Алиса устроилась в кресле напротив и вопросительно уставилась на меня. Я разглядывала толстушку и поражалась, какая загадочная штука – женская привлекательность. Вот ведь до слез некрасивая девица, умом не блещет, стихи пишет, наверное, просто отвратительные – а смотри-ка, сумела привязать к себе стольких молодых людей. Сначала их было шестеро, теперь осталось только трое.

– Как хорошо, что вы пришли, Женя! А то мне так страшно одной, – тоненьким голос-ком пожаловалась Алиса.

– Ну, пока вас еще не начали убивать прямо по кроватям, – мрачно пошутила я. Ох, не надо было этого делать! Глаза девушки наполнились слезами.

– Ой, вы правда думаете, что дойдет до этого?

– Я постараюсь, чтобы такого не случилось, – утешила я толстушку.

– Как будто мы все попали в «Десять негритят» Агаты Кристи, – вздохнула Алиса. – Правда, похоже?

– Послушайте, Алиса, у вас ведь наверняка есть догадки, кто виновен в смерти ваших друзей. Поделитесь со мной, пока кто-то не стал следующей жертвой!

Женская солидарность – это прекрасно. Алиса как заговорщик склонилась ко мне и, косясь в сторону двери, зашептала:

– Вы подозреваете, это кто-то из наших? Да, я сама в последнее время так думаю! Когда погиб Саути, мы думали, это просто несчастный случай. Шелли… ему не повезло – попался на пути какому-то маньяку. Если бы не вы, он бы и Китса тогда убил. А уж бедненький Джон… Не знаю, что и думать.

– Кого вы подозреваете? – продолжала давить я. Раз уж девица раскололась и начала выкладывать подозрения, нельзя останавливаться. Куда проще дожать того, кто уже начал «петь», чем начинать допрос заново.

– Как я могу?! – ахнула Алиса, комкая платочек. – Ведь мы прожили вместе целый год. Гуляли, общались, читали друг другу стихи. И теперь вдруг оказывается, что один из нас – убийца?!

– Кто это, Алиса? Скажите мне, я смогу защитить вас.

– Мне… мне кажется, это Байрон, – наконец через силу вымолвила девушка. – Иногда он бывает таким странным. У него случаются вспышки ярости, вы не знали? Кольридж, конечно, вредный, но безобидный. У него просто характер дурацкий, наговорит гадостей, потом сам жалеет. А Никита… вот уж кого я ни минуты не подозревала! Он очень сильный, но добрый. И простодушный, как ребенок!

– А у кого есть причины ненавидеть Виталия Климченко? – задала я следующий вопрос. Глаза Алисы расширились:

– Ой, вы знаете наши настоящие имена? Тут я вам помочь не могу. Мы ведь не были знакомы до приезда в Венецию. Знаете, иностранцу здесь так одиноко, особенно если долго живешь. Климат ужасный, повсюду туристы эти дурацкие, во время карнавала вообще полное безумие…

– Зачем же вы здесь живете?

– Да что вы! – всплеснула руками толстушка. – Это самый прекрасный город на свете! Полный мистики и тайн!

– Это уж точно, – с чувством сказала я.

– Этот… убийца просто спятил, вот что я думаю! – сообщила мне девушка доверительным тоном. – Венеция кого хочешь с ума сведет. Может быть, это все-таки кто-то чужой, а? – жалобно спросила девушка. – Кто-то, кто ненавидит поэтов Озерной школы и потому убивает… Не может быть, что это кто-то из своих.

Я терпеливо ждала. Алиса сглотнула, потеребила платочек. Судя по всему, сейчас последует главное признание.

– Знаете, Женя, я ведь больше всего подозревала Китса! – проговорила Алиса, опуская взгляд. – Он был такой тихий, себе на уме. Очень бедный и завистливый, его раздражало наше богатство, но он умел скрывать свои чувства. И потом, он ведь на врача учился. Целых четыре года! Должен был стать хирургом. Очень подозрительно, как вам кажется?

Я встала и разочарованно сказала:

– Спасибо, вы мне очень помогли.

Алиса тщательно заперла дверь за моей спиной.

Итак, Джордж Гордон Байрон. Надо признаться, я и сама считала этого типа самым подозрительным из всех. Высокий, физически сильный, ловкий – он мог быть тем, кто прятался на памятнике, спрыгнул с постамента и опередил меня во время ночной погони.