Князь Федор. Куликовская сеча

Приказываю я негромко — но в абсолютной тишине, царящей на струге, мой голос слышен каждому из ратников. И сидящие на носу воины, а также гребцы правого борта дружно уткнули лопасти весел в деревянный причал и пристань, отталкиваясь от них… В то время как сам я невольно перекрестился — при этом подумав о том, что как-то очень быстро усваиваю местные религиозные традиции, ненавязчиво проникающие буквально в подкорку подсознания.

Или же во мне просто просыпается «память предков»? Кто знает, кто знает…

Оба струга отплыли от причала один за другим; наши кормчие немного поколдовали с рулевыми веслами так, чтобы развернуть суда носом по течению. После чего мы со скоростью реки, несущей свои воды в Азовское море, двинулись к причалившим метров за двести от нас генуэзским галерам.

Воины безмолвствуют — в том числе и выкупленные нами невольники, хотя глаза последних бешено сверкают! Ну конечно — ведь им дали шанс поквитаться с активными участниками местной работорговли и, по сути, бенефициарами разбойничьих татарских набегов…

На реке довольно темно, и крупные силуэты галер на расстоянии едва различимы — и это очень хорошо: значит, наши струги сейчас не видит и корабельная стража. Сегодня, помимо ярко светящих звезд, небосвод украшает и растущая луна — но ее регулярно закрывают набегающие, рваные облака, терзаемые ветром… Да и потом, весьма маловероятно, что имеющаяся на галерах стража следит за Доном. Нападений морских или речных разбойников именно в Азаке ранее не случалось, и на галерах дежурит от силы по десятку воинов (это мы выяснили наверняка). Задача последних состоит в том, чтобы не пустить на корабли всякое ворье, желающее поживиться всем, что плохо лежит…

Причем из этого десятка бодрствует от силы трое дозорных, меняющихся с товарищами по часам.

А как было бы хорошо, если бы гребцами на фусте также являлись рабы! Но, увы, нет — несмотря на то, что Генуя активно использует рабов в качестве гребцов на галерах, и в Азаке с рабами вообще проблем нет, экипажи обеих фусте укомплектованы свободными моряками. Все просто: судно небольшое, так что тридцать-сорок арбалетчиков и артиллеристов, а также офицеров, размещенных на борту, совершенно недостаточно, чтобы защитить себя от вражеских нападений в Азовском море. Потому-то человек шестьдесят гребцов на фусте служат также и морской пехотой…

Небосвод на востоке уже начал понемногу сереть по самой линии горизонта — а значит, повольники уже выводят свои ушкуи с Елизаветинской косы. Если не подведут, поспеют как раз к моменту, когда мы захватим обе галеры.

Ладно, чего загадывать — черные в ночи силуэты обоих судов уже явственно виднеются впереди, всего в полусотне метров от нам. И как же много теперь зависит от искусства кормчих — ведь они должны подвести оба струга к галерам и успеть развернуть их против речения реки так, чтобы те причалили вдоль бортов фусте! И ведь именно в этот миг нам придется грести — стараясь работать веслами без всплесков, чтобы не насторожить дозорных… Ладно, будь что будет — сейчас уже поздно что-то переигрывать.

Спустя пару минут (а может и меньше, охватившее меня напряжение скрадывает ощущение времени) Степан Никитич начал плавно заворачивать струг рулевым веслом. И одновременно с тем по уговору с кормчим я негромко приказал:

— Весла в воду — да поглубже, без всплеска.

Чтобы весло вошло в воду без особого шума, нужно развернуть лопасть вертикально — с чем поднаторевшие ходить по Дону дружинники справились идеально.

— И-и-и ррраз…

Тяжело сделать гребок совсем без шума — в момент, когда отводишь весло назад, оно все одно поднимется из воды. Потому воины сделали один очень сильный гребок — в расчете, чтобы инерции движения струга хватило добраться до самой галеры!

Меня аж повело назад, до того мощно рванули к берегу…

Но, увы, нет — наш рывок хоть и получился отменным, но до фусте мы все же не дотянули. А сзади уже раздался встревоженный голос кормчего:

— Еще раз!

— И два!

Мы едва успели сделать второй гребок прежде, чем течение Дона протащило бы струг мимо галеры… А после гребцам правого борта пришлось судорожно убирать весла, чтобы не сломать их об фусте! Но между тем, на галере уже послышались чьи-то шаги — а мгновением спустя за борт свесился один из стражей:

— Chi alto porta… Allarme!!!

— Крюки!!!

Все, внезапно напасть не получилось. И как хоть казаки семнадцатого века умудрялись скрытно подойти к турецким галерам в море⁈

В воздух тотчас взвились абордажные крючья (по случаю прикупленные на базаре) — а за бортом фусте послышался шумный топот ног сразу нескольких человек и настороженные крики; мгновением спустя ночную тьму прорезал звон сигнально колокола, на который тотчас отозвались со второй галеры! И практически сразу, следом, громко бахнул набатный колокол со стены генуэзской Таны…

Приехали.

— Сулицы готовьте, щиты! Они сейчас из самострелов бить будут!