Князь Шаховской: Путь русского либерала

Варшавский период оставил заметный след в жизни Дмитрия Ивановича Шаховского. Столицей Царства Польского или Привислинских губерний являлась Варшава, которая к концу XIX века стала крупнейшим европейским городом. Непосредственно в самой Варшаве на период приезда семьи Шаховских, согласно статистическим данным, проживало 251,6 тысячи человек, а в 1870 году — 264,5 тысячи человек. После Петербурга и Москвы Варшава занимала первое место среди городов Российской империи, из которых наиболее многолюдные едва ли достигали половины ее населения. Она даже превосходила многие столичные города Европы, как, например, Брюссель, Копенгаген и Стокгольм, а также Прагу, Флоренцию, Дрезден и Мюнхен.

После восстания 1863 года в Царстве Польском произошли заметные изменения. Когда восстание еще находилось в полном разгаре, в правительственных кругах России обсуждалась мысль если не о даровании Царству Польскому особой конституции, то о введении в нем особого областного представительства в форме провинциальных штатов. Задуманные бывшим министром внутренних дел Н. А. Милютиным и его ближайшими сподвижниками Ю. Ф. Самариным и князем В. А. Черкасским коренные социальные реформы в области крестьянского вопроса, учебной и духовной сфер должны были в случае удачного осуществления предоставить Польше больше автономии. Но эти замыслы оказались далеки от реальности.

В декабре 1866 года после подавления восстания Царство Польское было разделено на 10 (вместо 5) губерний и 84 уезда, причем в них были образованы все местные учреждения по типу имперских. В 1867 году был упразднен государственный совет Царства, затем административный совет, правительственные комиссии и другие центральные учреждения в Царстве Польском с подчинением местных по каждому ведомству управлений имперским министерствам. В 1874 году уничтожено звание наместника, а в 1876 году была упразднена собственная Его Величества канцелярия по делам Царства Польского, в 1881 году закрыт был и главный комитет. С этим вместе стерлись последние следы былой административной автономии Польши и самое название Царства Польского исчезло из официальных актов, замененное вновь изобретенным названием Привислянского края.

Русификаторская политика, как отмечал позднее в своем исследовании А. А. Корнилов, достигла своего апогея при генерал-губернаторе Гурко. Правительством были предприняты меры, направленные к тесному слиянию польских губерний с империей и к обрусению населения Польши. Так, в частности, не только высшие, но и мелкие чиновники в правительственных учреждениях, на железных дорогах были заменены русскими, русский язык был введен в делопроизводство частных общественных учреждений, все набиравшиеся в Польше новобранцы отсылались на службу в отдаленные восточные или кавказские губернии; уничтожены были последние следы обособленности польского края: упразднен польский банк, превращенный в контору русского государственного банка, изъята из обращения мелкая разменная монета польского чекана, вывески на магазинах и различные объявления, публично вывешиваемые, приказано было непременно переводить на русский язык, в казенных школах воспитанникам запрещалось говорить между собой по-польски, даже в частных учебных заведениях введено было преподавание всех предметов на русском языке, в сельских школах дети обучались по-русски Закону Божьему^{38}.

Уже в 1864 году в Варшаве наряду с польскими гимназиями была учреждена I русская гимназия, в которой, кстати говоря, училось большинство будущих друзей Д. И. Шаховского, членов Братства, организованного позже под его влиянием. «Русской» гимназия называлась потому, что она была открыта еще во времена Милютина, специально для детей русских чиновников и офицеров, и тогда в ней одной преподавание всех предметов велось на русском языке, тогда как в остальных гимназиях до 1869 года некоторые предметы продолжали преподаваться по-польски. Директором гимназии был известный знаток русско-польских отношений Ефим Михайлович Крыжановский.

Судьба его примечательна. Он был малороссом, имел духовное звание, окончил курс 1-й Киевской духовной академии. Как вспоминал А. А. Корнилов, «человек он был не злой, не глупый и довольно оригинальный, но не имевший никаких педагогических талантов и, по-видимому, мало интересовавшийся педагогической деятельностью. В душе он был противником толстовской (имеется в виду министр народного просвещения Д. А. Толстой. — И. К., А. Л.)

классической системы, но, конечно, открыто заявлять этого не мог. Тем не менее, имея некоторые связи — он был женат вторым браком на дочери седлецкого губернатора Громеки, известного по своей деятельности по воссоединению униатов, — он чувствовал себя довольно прочно на своем месте, не дрожал за него и не лебезил перед начальством, не распинался за классическую систему, и в сущности порядочно распустил свою гимназию»^{39}.