Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон

Широкий рукав латинянского колдуна взметнулся одновременно с тонкой ручкой никейской царевны. Размашистым крестообразным движением ладонь Михеля рассекла воздух. Гречанка в точности повторила жест латинянина.

В сумраке надвигающейся ночи открылась Тропа. Действительно – большая, широкая. Гораздо шире той, которой в свое время воспользовались Тимофей и Бельгутай. За выстроившимися вдоль Ищерки отрядами, за огнями и шатрами латинянского лагеря зияла еще более густая, чем ночь, тьма. Но во мраке разорванного пространства, в самой его глубине, виднелись разноцветные искорки, указующие дорогу.

Колдовской путь, позволявший переноситься с одного края света, на другой, сегодня использовался для того лишь, чтобы перебраться через реку. Наверное, это была самая короткая из всех Темных Троп.

Михель и Арина вступили на нее первыми. Следом въезжали имперские рыцари. А магическая бойница Угрима уже показывала другое. Противоположный берег Ищерки. Глубокий тыл татарских войск. Утоптанную площадку между шатрами. Огненный круг, в центре которого вновь выплясывал неутомимый шаман.

Колотушка била в бубен. Развевались полы длинной шубы, обшитой костяшками, лентами и лисьими хвостами. У ног степняка лежал яйцевидный кристалл. За широкими, преломляющими пламя костров гранями самоцвета темнела кость. Черная Кость. Еще одна частица Кощея. Еще одно средоточие магической силы.

Вокруг сидели, поджав ноги, нукеры, облаченные в боевые доспехи. Татары молча наблюдали за шаманским камланием.

Интересно, чем занят сейчас степной колдун? Укрепляет защиту правого берега? Прощупывает слабые места в обороне противника? А может быть… Тимофей усмехнулся. Что, если шаман тоже намеревался воспользоваться Тропой и проникнуть во вражеский стан?

В таком случае он опоздал. Тропа Арины и Михеля уже дотянулась до него.

Уже разверзся выход с колдовского пути.

Впрочем, кому выход, а кому – и вход!

И, быть может, могила.

Зев Темной Тропы на этот раз открылся не в воздухе, а на земле. Прямо под ногами татарского шамана возник широкий провал, едва подсвеченный снизу разноцветными бликами.

Степной колдун мгновенно сгинул в искрящемся мраке. Туда же, в бездну, полетел магический кристалл и посыпались костры.

Вскочили, хватаясь за оружие, нукеры. Невысокий кряжистый степняк в длиннополом цуве, наброшенном поверх пластинчатого панциря-куяка, что-то выкрикнув, прыгнул за шаманом. В поднятой руке призывно мелькнула обнаженная сабля. Во мгле исчезла добрая дюжина расторопных воинов. За ними в бездонный колодец последовал еще один десяток. И еще…

Остальные – растерявшиеся, замешкавшиеся и промедлившие – не успели. Зияющий зев сомкнулся. Темная Тропа закрылась. Шаманский круг опустел. На левом, латинянском, берегу Тропы тоже больше не было видно ни Тропы, ни рыцарей, отправившихся за магом и чародейкой.

– Ну вот ханский колдун и попался, – невозмутимо произнес Угрим.

– Княже, – растерянно пробормотал Тимофей. – А как же мы… теперь… Тропы ведь нет.

Угрим с улыбкой покачал головой:

– Она есть, Тимофей. Просто выходы с нее закрыты. Но мы видели, где она открылась и куда привела. Отыскать ее теперь несложно. Протянуть Тропу к Тропе – тоже.

Бойница в воздухе вновь показывала все, как есть – издали, без приближения. Тимофей видел оба берега Ищерки. На правом суетились и сновали всполошенные татары. На левом ставили плотнее ряды латиняне. Выдвигались к переправе передовые полки с обеих сторон. Били барабаны, ревели рога и трубы.

А главная битва уже началась. Только увидеть ее было не просто. Решающая битва разворачивалась сейчас на Темной Тропе.

– Пора! – Угрим сошел с окаменевшей дощицы. В тот же миг исчезли и сама дощица, и бойничный проем над ней.

Угрим подошел к трону. Левая рука волхва легла на Кощеево тулово в прозрачном саркофаге. Правая – рассекла воздух.

Перед адамантовым троном открылась навья тьма. В бездонных глубинах блеснули знакомые колдовские искры. Князь открывал свою Тропу.

– Оружие к бою, – приказал Угрим. – Рубить всех: латинян и татар. Чародеев – в первую очередь. Арину тоже не жалеть.

Князь вступил на Тропу и исчез, не давая ошеломленным ратникам времени ни испугаться, ни осмыслить происходящее.

– Вперед! – рявкнул Тимофей, вырывая меч из ножен.

Впрыгивая в искрящийся мрак вслед за Угримом.

– За мно-о-о…

* * *

Тропа оборвала его призыв. Отсекла все прочие звуки.

Будто снегом завалило.

Тимофей мельком глянул назад. Увидел оружие, брони, шлемы, сосредоточенные лица ратников. Все в порядке: идут, идут, родимые. Не устрашились, не усомнились…

Разноцветные искры впереди раздвигали стену плотного мрака. Перед глазами маячила горбатая спина князя.

Они то ли шли, то ли плыли. Под ногами мягко пружинило. В спину словно подталкивало что-то. Они просто ДВИГАЛИСЬ. Вперед и прямо. Это длилось дольше, чем предполагал Тимофей. Впрочем, на путаных навьих путях (а любая Темная Тропа – это дорога нави) время и расстояние измеряются не так, как в понятном и привычном мире яви.