Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон

Угрим ударил. Встряхнул ладонями… Под накатившей волной незримых токов колыхнулись разноцветные огоньки Тропы. Однако магическая волна князя-волхва не достигла цели. Михель скрестил руки, и поток колдовской силы разбился о колдовскую защиту. Расплескался. Черные стены и своды Тропы покрылись глубокими рубцами.

Латинянский маг ударил в ответ. Быстрое движение обеих рук. Взметнувшиеся рукава красной накидки – и искры, витавшие в воздухе между Михелем и Угримом, обратились в мутные льдистые иглы. Иглы устремились к ищерскому князю.

Угрим поднял ладони, прикрылся. Невидимый вихрь разметал острые льдинки. Почти все. Лишь одна оцарапала князю щеку.

Арина тоже не теряла времени даром. Небрежный взмах – и последние татарские нукеры отброшены в сторону, вмяты и утоплены в стенках Тропы, словно в вязком болоте. Гречанка подступила к шаману.

Но израненный колдун так просто умирать не желал. Неожиданное резкое движение, бросок… Шаманская колотушка летит в ворожею.

Сухая узловатая палка изогнулась змеей, захлестнула шею Арины.

Шаман вскочил, дернул руками, словно затягивая петлю аркана. Ворожея упала. Палка на тонкой смуглой шее истончалась и удлинялась. Будто живая лоза поползла по голове, плечам и рукам женщины, опутывая и сдавливая жертву.

Никейская царевна судорожно вычертила в воздухе защитный знак. Ожившее дерево лопнуло, разлетелось гибкими извивающимися обрубками.

Но степняк уже наваливался на гречанку сверху. Шаманский бубен закрыл лицо и грудь Арины. Сильные кривые ноги опытного наездника прижали тонкие руки ворожеи к бокам. Степняк сидел на извивающейся ведьмачке, словно на норовистой кобылице. Оседланная гречанка яростно билась под ним, вырывалась и сопротивлялась, как могла. Но могла она, судя по всему, теперь немногое. Губы колдуна что-то беззвучно нашептывали, на изуродованном лице бешено вращались белки чудом уцелевших глаз.

Все происходило так быстро, как может быть только в чародейских поединках. Когда Тимофей вновь перевел глаза на Михеля, латинянский маг отбил очередной выпад Угрима и ударил сам. Одной рукой – сверху вниз. Другой – справа налево. И тут же – снизу вверх. И слева направо.

Тропа, повинуясь воле своего создателя, выплюнула длинные тягучие нити в руку толщиной. Словно липкая горячая смоль, они протянулись от стены к стене, от пола к потолку и от потолка к полу. Деготная пряжа норовила запеленать Угрима. Вязкий чернильный кисель оплетал и облеплял руки, ноги, одежду волхва.

Князь выписывал в воздухе колдовские пассы, рвал и стряхивал тягучие липкие путы, но новые отростки чужой Тропы настырно тянулись к Угриму. Тимофей и еще двое дружинников бросились на помощь. Увы, клинки не могли разрубить переплетение темных нитей. Боевая сталь вязла в упругом месиве. И не только сталь.

Взмахнув руками, упал опутанный черной паутиной ратник. Пара-тройка секунд – и дружинника уже, видно. Там, где только что лежал человек, теперь высится едва приметный бугорок. А вот и второго гридя постигла та же участь. Чужая Тропа поглотила его и схоронила в себе заживо.

Тимофей выдрал меч из липкой массы. Отступил. Сейчас он мог только прикрывать Угрима от латинян со спины. Разорвать колдовскую пряжу ему было не по силам.

* * *

Михелю удалось выиграть немного времени. Пока Угрим рвал колдовские нити, маг повернулся к Арине и татарскому шаману. Латинянский чародей простер руки к степняку. Разноцветные огоньки Тропы плотным искрящимся обручем охватили голову кочевника. Сомкнулись мерцающими кандалами на его руках. Защититься татарин не смог. Или не успел.

Голова в сияющем венце лопнула, будто глиняный кувшин. Кисти и пальцы шамана расплющились, словно под кузнечным молотом.

Покачнувшись, тот упал на Арину.

Дуга, связывавшая две Черные Кости, разорвалась и рассеялась.

Гречанка не шевелилась. Мертва?

Видимо, да.

«Очень похоже на то», – решил Тимофей.

Михель повернулся к Угриму в тот самый момент, когда княжеская волшба разодрала, наконец, черную сеть. Тончайшие огненные струйки, сорвавшиеся с пальцев волхва, полоснули по фигуре в красном балахоне. Маг защитился. Ущерб от атаки Угрима был невелик: дыра на широком рукаве, прожженный колпак да опаленные волосы над левым виском.

Михель взмахнул руками. За тлеющим рукавом потянулся дымный зигзаг.

Тимофей увидел, как целый пласт черноты вздыбился из-под ног Угрима. Загнулся, словно свежая стружка – чудовищная толстая стружка, снятая с упругого пола Тропы.

Опустился на князя. Захватил, повалил.

Упавший на спину Угрим вскинул ладони. Столкнул с себя часть черного покрывала. Но лишь часть: деготная тьма захлестнула-таки ноги князя и край алого корзно.

«Княже!» – Тимофей бросился на помощь.

Сзади шла битва. Впереди творил волшбу латинянский чародей. А ищерский князь-волхв ворочался на полу, как перевернутый жук. Увязая в бугрящейся тьме, Угрим лежа отбивал атаки Михеля. Отбрасывал потоки огненных искр. Отсекал темные щупальца, тянущиеся с колышущихся сводов.

Ног князя не было видно по колено. Тропа зажевывала полу плаща.

Угрим дергался, будто пленник на дыбе. Однако сам подняться не мог.