Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон

Хозяин горной цитадели, прижатый к коврам на стене, скорее всего, кричал сейчас не от боли – сильные маги умеют не чувствовать боль, – а от бессильной ярости и безысходного отчаяния. Угрим стоял в нескольких шагах от противника. Кристаллы с Костьми лежали у ног князя. Растопыренные пальцы Угрима шевелились.

И что-то шевелилось в рваных прорехах шелкового бесерменского халата. И внутри дряхлого стариковского тела. Кровь не текла даже – выплескивалась тугими струями на грудь и живот ассасинского старца. Сзади, за спиной колдуна, разноцветная ковровая вышивка тоже становилась однотонно-красной.

Но старик еще сопротивлялся. Вдавленный в стену, он корчился и кричал так, что застывшие в воздухе дымные клубы рассыпались мелкой ледяной трухой. Бесермен дергал руками, и искрящееся крошево летело в лицо Угриму, вилось вокруг головы князя. Лезло в глаза, нос, уши, рот.

По этой ли причине или из-за криков издыхающего бесермена, но князь не слышал Тимофея. А может быть, слышал, только не мог отвлечься от поединка и прервать волшбу. И Арина… Тимофей вновь бросил взгляд на ворожею. Арина, конечно же, воспользовалась этим.

Она не пыталась сбежать. То ли знала, что из ассасинской крепости не так-то просто проложить Тропу. То ли уже попробовала открыть колдовской путь и не смогла. То ли – что вернее всего – хотела сначала расправиться с Угримом и завладеть Черными Костьми, лежавшими у его ног. И, надо признать, у ведьмачки были шансы на успех. Неплохие шансы притом.

Гречанка направила колдовской кристалл на князя. Губы Арины что-то быстро-быстро зашептали. Боевое заклинание – вот что! Самоцвет с Костью наливался желтоватым светом. А князь, поглощенный возней с бесерменом, не видел и не чувствовал опасности. Или чувствовал, но не мог отреагировать должным образом. Не успевал.

А еще миг – и будет поздно.

Тимофей что было сил рванулся с примерзшего к латам ковра. Затрещал, обрываясь, ворс. Получилось! Ему удалось освободиться. Тимофей прыгнул к заиндевевшей жаровне. К Арине. Толкнул княжну плечом, сшиб, отбросил.

Вовремя!

Широкий золотисто-желтый луч, ударивший из кристалла, в князя не попал. Луч ушел в сторону. Коснулся груди ассасинского старца.

Крик бесермена оборвался. Чародея не стало. Его попросту расплескало по полу, потолку и стенам. Старец Горы обратился в брызги ненамного крупнее вившейся повсюду морозной пыли.

Сбитая Арина покатилась по коврам, не выпустив, однако, кристалла с Костью. Катилась она быстро. Только это, наверное, и спасло гречанку от ответного удара Угрима.

Тимофей не понял, какую именно волшбу сотворил князь. Он видел лишь, как ковер, на котором только что была ворожея, разлетелся мелкими клочьями. Поднявшаяся к потолку туча ворса и искрящейся пыли на миг заслонила обзор. А в следующее мгновение Тимофей разглядел силуэт Арины, метнувшийся в сторону…

В сторону чего? Неужели…

Кры-сий!..

Буквально в нескольких шагах от гречанки зиял разверстый зев Темной Тропы.

Пот-рох!..

Откуда она взялась? Сама Арина не могла проложить Тропу из крепости: магия Угрима перекрывала все пути к отступлению из осажденной цитадели.

А это значит… Значит, кто-то другой протянул Тропу в крепость. Снаружи. Извне.

Тропа поглотила Арину. Проклятая ведьма снова ушла от них! Ушла сама и унесла Кощееву Кость.

А секунду спустя с Темной Тропы и из оседающего пыльного облака выступила чья-то фигура.

– Зигфрид?! – ахнул Тимофей.

И Тропа закрылась.

* * *

Невероятно, но к ним действительно шел барон Зигфрид фон Гебердорф. Правда, сейчас он был мало похож на того лощеного задиристого юнца, которого Тимофей знал прежде. Без оружия, без доспехов, без геральдических львов. И еще эти грязные одежды. И – неестественно спокойное лицо, расслабленное, не отражающее никаких чувств. И – мутный взгляд. И – вялая походка сомнамбулы…

Тимофей не знал, что и думать. Зигфрид – всего лишь рыцарь, а не маг. Тогда почему он здесь? И как очутился на колдовской Тропе?

Угрим, вскинувший было руки для очередного удара, удержался от боевой волшбы.

– Княже, это Зигфрид, рыцарь Феодорлиха, – на всякий случай пояснил Тимофей. – Он…

– Знаю, – хмуро перебил Угрим, – все знаю.

Ну да, конечно… Когда Тимофей, будучи толмачом при татарском посольстве, имел сомнительное удовольствие познакомиться с бароном фон Гебердорфом, Угрим был связан со своим посланцем колдовской нитью. Князь все видел глазами Тимофея и все слышал его ушами. Значит, Зигфрида он тоже знал.

Барон молча приближался к ним. Потерянный какой-то, замученный, пошатывающийся, словно в хмельном угаре.

Угрим выписывал руками сложные магические знаки, то ли намереваясь испепелить Зигфрида, как только в этом возникнет необходимость, то ли силясь проникнуть в его мысли. Скорее все же второе: серьезной опасности безоружный, медлительный и жалкий на вид барон представлять не мог.

Тимофей в растерянности смотрел то на Угрима, то на Зигфрида.

Барон брел на них как во сне.

– Княже, ты что-нибудь понимаешь? – спросил Тимофей.