Княжич, князь

– Добро… – голос и лицо Ворона заметно отмякли. – Над сказанным поразмышляешь. Сейчас сюда вернется брат Иов, он отведет тебя в место, которое определил игумен Варнава. Там пребудешь некое время. В терпении пребудешь, ибо день нынче предстоит непростой. Позже мы вновь увидимся, князь Ягдар из рода Вука.

***

На колокольне ударил знаменитый, горлинского литья, большой колокол – брат Иов отвернулся и перекрестился с поклоном в сторону звучащего благовеста. Затем опять оборотился к старой, обросшей паутиной двери. В его пальцах с усилием и ржавым визгом провернулся ключ. Очевидно, последний раз замок использовали очень давно.

– А мне почему на крестный ход нельзя? – хмуро спросил Кирилл.

– Расспросишь обо всем отца Варнаву. Потом. Сейчас проходи внутрь.

– Э! Да здесь окошко под самым сводом – что ж я увижу-то?

– Ничего не увидишь. Как уйду, забираться туда не вздумай, Бога ради. Всерьез прошу. Или в погребе запереть?

– Не буду, не буду… Чего ты сегодня такой?

– Ничего. Как закончится всё – отопрут тебя.

– А что закончится?

– Заточение твое. Книги – на полке. И сиди тихо, княже.

***

Благовест между тем успел смениться праздничным трезвоном.

Вознеся руку, отец Варнава сотворил крестное знамение на четыре стороны света. Немедленно подал свой знак канонарх, и хор редких по силе и красоте басов грянул, перекрывая колокольную разноголосицу, праздничный тропарь. Некоторые из монастырских гостей вздрогнули с непривычки, но тут же закивали восхищенно и уважительно. Послушники во главе подняли выносные кресты с хоругвями. Вслед за ними неспешно возвысилась над толпою, поплыла вперед на облачках кадильных дымков саженная икона Назария Благодатного, «Спорителя даров земных».

– Благослови, Господи… – негромко сказал самому себе отец Варнава. Он повел плечами, оправляя праздничную зеленую фелонь, и сделал первый шаг. Двенадцать иеромонахов за ним – по числу апостолов – слаженно повторили его.

Волна движения медленно покатилась по человеческой реке в тесных берегах монастырских улочек.

***

По дорожке один за другим вышагивали трое людей. Двое из них были стариками, причем один – в облачении архимандрита, а другой – в багряном кафтане. Третьим являлся моложавый крепыш, одетый как состоятельный ремесленник. Вел их за собою предупредительный статный инок. Подойдя к одному из входов в старое здание братских келий, он остановился, зазвенел связкой ключей в поисках нужного.

Человек в неприметных одеждах паломника из простонародья окинул всех четверых равнодушным взглядом, в который раз истово перекрестился на золотое марево куполов в глубокой утренней синеве и присоединился к крестному ходу, мало-помалу обгоняя его.

***

Брат Илия отодвинул низко нависшую ветку, отпер дверь и посторонился.

– Как тебе, мастер Георгий, получше ли? – спросил отец Власий, наклоняя голову при входе.

– Заметно получше, слава Богу. Не в обиду будь сказано отцу Паисию, отец Никита такоже лекарь добрый, – ответил мастер Георгий с некоторым смущением. – Живот уже в порядке, слабость только во всем теле какая-то.

– Наших лет достигнешь – всегда так себя чувствовать будешь. Хе-хе… Так ли, старче Димитрие? Присаживайтесь, други-братия, в ногах правды нет.

– Тебе-то я какой старец, отец архимандрит? Мы же, почитай, ровесники. А... Да ну тебя.

– Теперь сюда попрошу, – сказал келейник, отпирая еще одну дверь и зажигая свечу от лампады в углу. – Проход темный и узкий, ступени крутые, посему не спешите.

– Сюда – так сюда! – словоохотливо согласился отец Власий, едва присевши и опять поднимаясь. – А спешить не станем. Даже если бы и захотели вдруг, то не вышло бы – укатали Сивку крутые горки. Так ли, нестарче Димитрие?

– Ты, отче, всё это время у себя во скиту в молчальничестве подвизался, что ли? – недовольно отозвался тот из гулкой и тесной темноты. – А тут оскоромиться решил да наверстать от всея души?

– Отцы многоопытные советуют невозмутимость блюсти да ровность духа! – наставительно прогудел архимандрит. Он оступился, звучно ударившись обо что-то, зашипел и неразборчиво забормотал вполголоса.

– И впрямь – сколь хороши советы сии! А уж сколь действенны! – немедленно восхитился Димитрий. – Так ли, отче Власие? Чего молчишь-то?

***

Человеческая река заострилась к своему устью и медленно потекла наружу сквозь врата обители. По луговым тропинкам бежали, торопясь влиться в нее, запоздалые ручейки окрестных прихожан.

***

– Надеюсь, это уже последняя дверь, брате? – ворчливо спросил Димитрий.

– Да, – ответил брат Илия, почтительно распахивая открытую дверь еще шире. – Милости просим! Келия не слишком светлая, зато надежная. На столе в кувшинах вода и яблочный квас на меду. Понадобится что иное – кликните, я рядом буду.

Вошедший первым отец Власий с радостным изумлением принялся тыкать пальцем:

– О! Да тут Ворон, братие! Сам Ворон, глядите-ка! – Маленький архимандрит делал это столь старательно, будто беспокоился, что прочие могут и не заметить ненароком. – Вот те на: мы с Димитрием стареем помаленьку, а он всё такой же, как и был! Здравствовать тебе, Белый Отче, еще столько же, сколько прожил!