Княжич, князь

– Тронут душевно. Полагаю, кое-что вы уже успели обговорить.

– А то. Нешто забыл, какие мы у тебя хваткие да смышленые!

– Нам еще, други мои добрые, очень многое обсудить предстоит: и письмо князя Вука-Иоанна, и то тайное ночное послание, о котором я уже рассказывал, и убийство в обители, и попытку отравления князя Кирилла, и все обстоятельства поездки в Белую Криницу… И это – только из насущного. Прочего пока и упоминать не стану, все равно за один раз не осилим.

– Подавимся! – успел ввернуть отец Власий.

– Что-то вроде того, – согласился отец Варнава. – Теперь же займемся нашим дивным витязем. Он отчего-то решил, что призваны вы мною сугубо для общего совета по определению его дальнейшей судьбы. Разубеждать не вижу смысла, меня такое объяснение весьма устраивает. Спящим вы его видели мельком, мастер Георгий осмотрел более внимательно. А сейчас все познакомитесь, так сказать, вживую. Приглядитесь.

– Приценитесь! – опять не удержался отец Власий.

– Вполне допустимое толкование, – снова не стал возражать настоятель. – Брат Илия! – позвал он, повысив голос. Когда рослая фигура келейника неслышно возникла в дверях, продолжил: – Распорядись, чтобы князя нашего уже вызволяли из заточения. Пускай сюда следует.

***

Кирилл сделал вид, что дочитал до какого-то места и только потом с недовольством поднял глаза.

– Что, княже, – поинтересовался брат Иов, – славное чтение?

– Да вот увлекся, знаешь ли.

Повернув книгу к себе, инок открыл титульный лист: «Рачительный Огородник. Как надлежит сушить, закладывать и хранить навоз, а такоже Иные Доброполезные Наставления по оному делу, собранные смиренным монахом Клеопою к вящей пользе единомысленных братий».

– Еще бы не увлечься. Огорчительно отрывать тебя, но нам пора.

– К гостям на смотрины, я так разумею?

– Да. Книгу с собою можешь забрать – ведь жаль будет недочитанного.

***

Кирилл переступил с ноги на ногу. Прежде, в ожидании этой встречи, он частенько прикидывал на разные лады: что должен будет почувствовать в присутствии загадочных «давних добрых друзей» отца Варнавы, как желательно выглядеть при этом ему самому, как лучше отвечать на возможные вопросы и тому подобное. На самом же деле в душе да и просто внутри – в мыслях, ощущениях – вдруг не обнаружилось ровным счетом ничего. Ничегошеньки. Он просто стоял и смотрел на тех, кто сидел и смотрел на него.

«Забавно…» – отстраненно и равнодушно проплыло в голове.

Кирилл опять переменил опорную ногу и перевел взгляд за окно. Огромная еловая лапа приветливо помахала ему снаружи.

Отец Власий прокашлялся – протяжно и как-то вопросительно. Белый Ворон подался в сторону отца Варнавы, что-то неслышно проговорил. Кивнув ему, настоятель попросил:

– Димитрие, начинай ты, яви милость.

Тот угукнул, задвигался мешкотно. Повозил ногами, то ли желая их вытянуть, то ли подобрать под себя, но все-таки оставил в прежнем положении. Типичным голосом строгого, но справедливого дедушки спросил:

– Дальше-то как жизнь свою мыслишь, княже?

Кирилл привычно пожал плечами:

– Сюда меня отец отправил незадолго до смерти. Значит, первым делом я некую волю его исполнить должен непременно. Как последнюю. Она, предполагаю, хотя бы отчасти оглашена в том самом письме, что было со мною. И это, и то, что сверх того – о том уже от вас надеялся услышать, отцы всечестные. Ну, как-то так для начала.

– Мгм... Ответ внятен, изложен складно и разумно. Такоже и у меня для начала – покамест всё. Теперь других послушаем.

– До совершеннолетия твоего Великий Князь опекунство учинить должен, – подал голос отец Варнава. – Пожелаешь ли назвать кого по имени?

– На волю Государеву положусь.

– До выхода указа его за вотчиною приглядывать дал согласие князь Единец, сосед ваш с восходной стороны.

– Ага, знаю о нем. Да пусть он и будет.

– На княжение собираешься вступать или иную службу Великому Князю нашему изберешь? – спросил Димитрий.

– Ну… По всему, надобно бы на княжение. Боле ведь некому, один я остался. Да и вотчина-то родовая, считая меня – шесть поколений уже. Но сейчас… Сейчас сказать не могу, чего мне на самом деле хочется.

– Разумею.

– А в любом случае как мыслишь сие? – прищурив глаза и будто бы ввинтив в Кирилла узловатый указательный палец, подключился отец Власий. – Ведь ни опыта у тебя ни в чем нет, ни умения. Стало быть, чужим разумом да советом поначалу жить придется. И может статься так, что не только поначалу, а много подольше. Хватит ли терпения? Характерец твой я разглядел уж, неплох он в основе своей. Но найдешь ли узду крепкую на гневливость да гордыню свою?

Кириллу вспомнились некоторые беседы с отцом. Вернее, не столько беседы, сколько вразумляющие монологи, иногда очень долгие и вызывающие чувство невероятной тоски. С давно отработанным навыком он послушливо опустил голову и принялся внимательно изучать отличительные особенности половиц под ногами.