Княжна Тата

У княгини нежданно выступили слезы на глазахъ; она подняла ихъ къ потолку, утерла платкомъ и перекрестилась:

— Богъ, cher ami, лучше насъ знаетъ, какъ устраивать нашу судьбу. Видно Его святой милости такъ угодно было! Кто бы поврилъ `a des sentiments aussi romanesques въ наше время… въ наше время, когда только одн деньги и проза, проза!… Вообразите, что онъ первый заговорилъ съ Анатолемъ о Тата, разспрашивалъ про нее, — я вамъ говорю: они жили въ одномъ дом и вмст съ утра до вечера, — разспрашивалъ все въ подробности, признался ему, что красиве двушки какъ Тата не встрчалъ и что никакая женщина не имла въ его жизни такое значеніе какъ она, tout ce que dit un amoureux enfin… И наконецъ сказалъ Анатолю, что ничего бы такъ не желалъ какъ увидть его сестру хоть на одно мгновеніе, что цлые годы только объ этомъ мечтаетъ…

— Ну, а Анатоль что это? едва имлъ силу пропуститъ сквозь стиснутые зубы Скавронцевъ.

— Anatole, повторила княгиня, — вы знаете, какъ онъ любитъ сестру и всегда старался qu'elle fasse un parti convenable… А тутъ чего же лучше? Такая карьера — вдь онъ еще такъ молодъ! — и скоро, можетъ-быть на дняхъ, огромное состояніе…

Скавронцевъ открылъ большіе глаза:

— Откуда же это? Вдь изъ-за того самаго, что у него ни назади, ни впереди гроша не было, и отказывали вы ему съ княжной!

Маленькая княгиня торопливо замахала ему обими руками:

— Je vous dis, tous les bonheurs `a la fois! Когда онъ такъ отличился на войн, дядя его, старикъ Соковнинъ, нашъ здшній богачъ…

— Кащей этотъ, скряга? добавилъ, злясь и мучась Скавронцевъ.

— Ну да, сосдъ нашъ… Вдь ему подъ восемьдесятъ, и онъ бездтный… Онъ вдругъ пришелъ въ восторгъ de son h'eroisme, и выбралъ Бахтеярова своимъ наслдникомъ и написалъ въ его пользу завщаніе съ тмъ условіемъ, чтобъ онъ присоединилъ его фамилію къ своей, назывался бы "Бахтеяровъ-Соковнинъ".

Скавронцевъ всталъ съ мста.

— Чего же лучше, княгиня: и герой, и богатъ, и сосдъ, и двойная фамилія; могу васъ только поздравить съ такимъ рдкостнымъ зятемъ!

Но мать Тата чувствовала себя въ эту минуту въ такомъ раю, что и замтить была не въ состояніи той желчной ироніи, что говорила въ этихъ словахъ.

— Oui, cher ami, простодушно проговорила она, — Господь услышалъ наконецъ мои молитвы… И за такую милость Его во мн (она при этомъ весело и даже какъ бы лукаво моргнула своему собесднику,) я положила себ изъ собственныхъ моихъ грошей весь иконостасъ у насъ въ церкви вызолотить вновь…

— Само собою! промычалъ на это не всть въ чему Александръ Андреевичъ. — Ну, и когда же это должно у васъ окончательно ршиться?..

Маленькую особу нежданно обуялъ вдругъ опять суеврный страхъ.

— Ахъ, не будемъ такъ говорить ради Бога! Я ничего не знаю, формальнаго предложенія онъ не длалъ, да и кому же?… Дайте имъ еще свидться и…

— И свидятся, и вроятно скоро? перебилъ онъ.

Она повела на него увлажнившимися снова глазами и утвердительно закачала головой:

— Anatole пишетъ, они узжаютъ на томъ же пароход завтра… Только тотъ по какимъ-то дламъ въ Одесс дня два остаться долженъ, а Anatole продетъ въ Кіевъ, а потомъ они гд-то съдутся и прідутъ сюда вмст. Бахтеярову надо къ дяд, а въ Соковнино мимо насъ дорога…

— Къ золотому мшку на поклонъ…

— Ah oui, cher ami, что же длать, деньги въ нашъ вкъ выше славы и почестей! заключила нравоучительно маленькая княгиня, все также не догадываясь о злоб и мук, сндавшихъ въ эту минуту душу ея бднаго "cher ami".

Скавронцевъ въ тотъ же вечеръ ухалъ за тридцать верстъ въ другое имніе Можайскихъ подъ предлогомъ какого-то экстреннаго тамъ дла.

* * *

Но ему нельзя было не вернуться въ прізду Анатоля, своего патрона, воспитанника и пріятеля; это была въ нкоторой мр обязанность его, долгъ… Онъ похалъ встрчать его на станцію…

За послдніе дни, вдали отъ Тата, Александръ Андреевичъ усплъ одержать нкоторую побду надъ самимъ собой. Онъ все время настойчиво доказывалъ себ всю "непроходимую глупость" своего увлеченія и при этомъ съ намреннымъ, предвзятымъ великодушіемъ обвинялъ въ немъ одного себя. "На то она и женщина", разсуждалъ онъ, "чтобы насъ морочить и власть свою надъ нами выказывать. Потшилась и будетъ; ей что!… А вотъ какъ я, олухъ Царя небеснаго, какъ я на эту удочку въ серьезъ пошелъ, далъ себ сердце въ куски порвать, подъ старость лтъ шута въ ея глазахъ разыгралъ?"… Провозившись съ собою такимъ образомъ съ недлю времени, въ полномъ одиночеств и усиленномъ движеніи (онъ почти не слзалъ съ лошади все это время), онъ пришелъ къ заключенію, что "все это теперь баста, надо единожды навсегда изъ головы и самое воспоминаніе объ этомъ выгнать… Покажу я ихъ сіятельству, что нашего брата, стараго гвардейца, въ конецъ сломить и ей не подъ силу!"…