Княжна Тата

Такъ продолжалось до отъзда матери и дочери на зимній сезонъ въ Петербург. Скавронцевъ съ ужасомъ думалъ объ этой минут. Мысль о близкой разлук съ Тата подтачивала ему жизнь; ему представлялось, что онъ не будетъ въ состояніи ее вынести, исчахнетъ, умретъ съ горя. Онъ сталъ придумывать поводы, началъ убждать себя въ необходимости хать съ своей стороны въ Петербургъ "по дламъ", по самымъ "неотложнымъ" будто бы дламъ Можайскихъ… Но въ первый разъ, какъ онъ заикнулся было объ этомъ предъ нашею княжной, она взглянула на него такимъ недовольнымъ и высокомрнымъ взглядомъ, что у него защемило на сердц. Взглядъ этотъ оскорблялъ и страсть, и самолюбіе его.

— Я бы для васъ тамъ никакою помхой не былъ, Наталья Васильевна, сказалъ онъ ей съ горечью подъ этимъ впечатлніемъ:- и не показывался бы въ вашемъ обществ, и въ дом бы у васъ бывалъ рдко… Разв когда-нибудь, добавилъ онъ дрогнувшимъ отъ волненія голосомъ, — изъ партера въ театр далъ бы волю "ненасытному взгляду", какъ сказалъ Лермонтовъ, полюбовался бы незамченный вами вечерокъ одинъ, и будетъ, на недлю хватило бы радости?…

— Excusez du peu! засмялась Тата, сочтя нужнымъ наружно положить, какъ говорится, гнвъ на милость. — Да вашихъ взглядовъ достаточно было бы, чтобъ обо мн съ вами заговорилъ на другой же день весь Петербургъ. Предваряю васъ, mon cher Александръ Андреевичъ, что глаза у васъ откровенне, и слдовательно ком-про-метантне, отчеканила она, чмъ у двадцатилтняго офицерика.

Волей или неволей Скавронцевъ долженъ былъ и принять это объясненіе, и склониться предъ истекающимъ изъ него ршеніемъ. Въ вид вознагражденія за его покорство, ему дозволено было сопутствовать отъзжавшихъ до Москвы и проводить ихъ затмъ на поздъ въ Петербургъ.

Такъ и было исполнено. Онъ ихъ довезъ до Москвы, усадилъ въ вагонъ Николаевской желзной дороги… Наклоняясь поцловать въ минуту прощанія руку Тата, все кругомъ у него завертлось, зазеленло; онъ едва удержался на ногахъ въ то время, какъ она холодными губами прикасалась къ его лбу…

Он ухали. Онъ на другой же день, посл мучительной ночи, проведенной имъ всю напролетъ безъ сна, отправился обратно въ Большіе Дворы, захавъ предварительно въ одному знакомому доктору, и упросилъ его прописать ему опіуму противъ безсонницы. Онъ принялъ разомъ чуть не все количество отпущенныхъ ему порошковъ и, благодаря этому, дохалъ до дому въ блаженномъ состояніи полнаго безчувствія: онъ спалъ безъ просыпа ровно двадцать два часа кряду.

Княжна оставила ему на рукахъ свою мастерскую, съ которою предстояла ему большая возня, такъ какъ зима лишила ее большаго числа рукъ, владлицы которыхъ разъхались изъ своихъ деревень, а дла набрано было много и накупленный матеріалъ не кидать же было даромъ. Но самыя эти затрудненія представлялись для Скавронцева якоремъ спасенія отъ невыносимой тоски, владвшей имъ. Онъ принялся за дло съ какою-то бшеною энергіей. Кром поглощающаго занятія, дло это давало ему законное основаніе писать Тата каждую недлю, и случай въ этихъ письмахъ, среди дловыхъ извщеній, ввернуть фразу, слово, въ которыхъ выливалась вся его, исполненная ею, томящаяся и алчущая по ней душа.

Она отвчала на все, строго требовавшее отвта, не забывала каждый разъ благодарить "любезнаго Александра Андреевича за его заботы и старанія" и регулярно, съ точностью докторскаго бюллетеня, сообщала при этомъ о состояніи здоровья княгини и своего. Кавъ ни жаждалъ бдный Скавронцевъ, какъ ни напрягалъ своего воображенія отыскать между этихъ безупречно-приличныхъ строкъ какой-либо хотя бы малйшій намекъ на то нчто, что было для него теперь первенствующимъ вопросомъ его жизни, — ничего похожаго на это въ нихъ не находилось. Письма въ нему Тата были изъ разряда тхъ, которыя вмст съ бумагами "за нумеромъ" подшиваютъ къ длу…

Военныя событія между тмъ неслись съ неожиданною быстротой. Полтора мсяца посл сдачи Плевны, русскія войска стояли у воротъ Константинополя… Вмст съ газетами, извщавшими о заключеніи Санъ-Стефанскаго договора, Скавронцевъ получилъ коротенькое письмо отъ княжны, въ которомъ она говорила ему, что она съ матерью въ половин марта вызжаютъ изъ Петербурга, что братъ ея Anatole, "котораго Богъ сохранилъ отъ всякихъ увчій въ сраженіяхъ", заболлъ лихорадкою въ Санъ-Стефано и надется, при первой возможности, вернуться на излченіе въ Россію, и что он прідутъ ждать его въ Большихъ Дворахъ.

Скавронцевъ обезумлъ отъ восторга. Онъ никакъ не ждалъ ихъ такъ рано. Какъ благословлялъ онъ эту такъ кстати уложившую друга его Анатоля лихорадку!

Онъ прождалъ ихъ однако лишнія дв недли, благодаря распутиц, боязнь которой удержала княгиню отъ отъзда въ назначенный срокъ. Онъ исхудалъ весь за это время отъ томленія.

* * *