Книга аэда

Едкий запах мускусной соли, перебивавший даже вонь гниения, привел его в чувство. Ушей коснулось шипение тесситского языка. Вальдерас стоял на коленях напротив альгирдового трона, где восседал исполинский человекоподобный скелет, упиравшийся бегемотьим черепом в землянистый свод. Скелет был сложен из костей бегемотов и облачен в царские одеяния. Справа от трона, на месте первого амира, стоял тессит – глава храма, судя по отделанному альгирдом доспеху. Известь покрывала его лицо так, что в тускло-ядовитом свечении казалось, будто на черепе нет плоти.

– Ты достиг в личине Создателя Великого Ничто. Ты умер, и прежнее твое тело подвешено с прочими трупами. Склонись перед Неназываемым, но Многоименным, Вальдерас Сакхара, – сказал верховный тессит. – Склонись перед тем, кто правит Полями Вечной Пахоты чрезвычайно совершенно!

Вальдерас опустил лицо перед троном, признавая, что даже царь ничтожен перед ликом смерти.

– У твоего рода для тебя весть.

– Я надеюсь услышать напутствие матери и отца, – решился заговорить Вальдерас впервые с начала обряда.

– Ты не услышишь их, потому что их прах не был предан ни одному Заречному храму. Ты услышишь меня. – Ладони Вальдераса холодно вспотели: он узнал голос Нардха. Он хотел поднять голову, ожидая увидеть восставшего деда, но ладонь стоявшего рядом тессита властно надавила на затылок.

– Опасайся своей матери, Вальдерас! – продолжил голос Нардха.

– Остерегайся Кшаллы! – подхватил незнакомый голос.

– Бойся ту, что именует себя Каллеатой! – присоединился третий.

– Не верь снам Извне! – вновь заговорил Нардх.

– Твоя мать играет тобой, не за тебя! – еще один незнакомый голос.

– Бойся матери! Остерегайся Кшаллы! Не верь неназванной Даэрре Атальпас! – Голоса становились все громче, они уже говорили не по очереди, а все одновременно.

– Сол-Га – штисс Каллеата! Сол-Га – штисс сссх’тинг Кшалла! Шенс! Дшзагг! Гзирх-лисса-Каллеата! – к хору присоединялись новые и новые голоса.

– КАР’САН’ДЗЗЗИРХ’!

Лица тесситов обездвижились, а губы безвольно повторяли слова под диктовку неясной силы, овладевшей разумом людей. Вальдерас остался один живой среди мертвецов. Он забыл о холоде, о зловонии: казалось, что под шипение на языке мертвых в глаза, в ноздри и глотку забивается земля.

– КАР’САН’ДЗЗЗИРХ РАГДАР! КАР’САН’ДЗЗЗИРХ» РАГДАР!

Внезапно все смолкло. Тесситы с недоумением осматривались, словно забыли, как и зачем здесь оказались.

– Ты получил весть, царь? – спросил верховный.

– Да, но… В сказанном на языке живых я не уловил смысла. А на языке мертвых не понял даже слов.

– Никто из братьев не перевел?

– Все братья говорили… Сначала на языке живых, а потом…

– Все?! – Тессит задумался. – Верно, важная была весть, раз мертвых пришло лишь на одного меньше, чем живых…

– Но как мне понять сказанное? Они говорили, что я должен остерегаться матери и Каллеаты. Я не знал матери! А Каллеата… – Вальдерас запнулся.

– Мы не толкуем слова мертвых. Мы лишь передаем их.

– Но хотя бы переведите! Вы что-то говорили о моем лучшем друге, – и Вальдерас повторил последнюю фразу, как запомнил.

– Он есть слово воли, – начал было переводить тессит, но сам себя перебил: – Это бессмысленно. Такое можно сказать только о тессите, а твой друг не тессит. Ты неправильно запомнил. Поторопись, царь! Тебе надо успеть из Великого Ничто в Великое Начало раньше, чем восстановится граница между миром живых и мертвых.

* * *

Ассанта распорядилась разбить лагерь недалеко от Заречного храма. Часы перед поединком она коротала за партией госха с Кшаран.

– Моя царица! – на пороге стояла Смертная Сестра. – К тебе ульмиец с вестью от Вальдераса Сакхары. Назвался Рагдаром Кханком. Безоружен.

Кшаран ощутила недоброе покалывание дхарм…

– Или казни, или прогони, – шепнула она. – Только не впускай его, умоляю!

– Пусть войдет, – приказала Ассанта, даже не взглянув на Кшаран.

Рагдар вошел и почтительно встал на колено, опустив лицо.

– У меня разговор только для твоих ушей, царица.

– Это не тебе решать! – прошипела Кшаран, но Ассанта не позволила ей продолжить, повелительно подняв ладонь.

– Оставь нас, царевна.

– Ассанта?!

– Ступай.

Спорить было не только бессмысленно, но и рискованно.

* * *

– Не тебе стоять передо мной на колене, Равный.

Рагдар поднялся.

– Ты хочешь убить меня? Или отговорить от поединка? – Ассанта намеренно не называла его по имени, как будто это могло ослабить его власть над ней. Но в коленях она чувствовала дрожь и слабость.

– Пожалуй… – Его взгляд упал на игральную доску. – Пожалуй, я хочу сыграть в госх. Я люблю его, но обычно проигрываю. Царевна Кшаран играла за кварцевых?

Ассанта кивнула.

– Я продолжу ее партию. – Рагдар уселся со стороны своих фигур.

– Тогда твой ход.

Рагдар двинул наперерез фигурке удачи фигурку рока.

– А я не люблю игры, в которых проигрываю. – Ассанта силилась прочитать по лицу его намерения.

Рагдар поднес к глазам фигурку царя, рассматривая изящную карагартскую резьбу:

– Ассанта, кто ты? Есть ли еще ты? Или я опоздал – ты уже Воплощенная?