Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

— Эй, не будем считаться, — воскликнул Лю Юй. — Кто первый выбьется в люди, тот и возьмет заботу о других. Словом, жить будем вместе… А сейчас, уважаемые, нам следует приготовить к церемонии Трех священных животных[73] и в ближайший благополучный день скрепить наш братский союз — наш договор «золота и орхидеи», вечный союз Лэй Чэня![74] Это уже не шапочное знакомство! Мы до конца своих дней останемся верными своему слову, никогда не забудем данную друг другу клятву!

Ли Чжэнь позвал трактирщика и велел принести численник.

— Вот так удача! — воскликнул он. — День Желтого Пути[75] вполне благополучный для жертвоприношений, ибо за нашей церемонией будут наблюдать духи. Все желания человека в этот день вполне совпадают с волею небес. Я уверен, нас троих ждет большая удача. Итак, до завтра!

Трое друзей скрепили свой договор чарками вина «Единение сердец».

— Пожалуй, нынче пить хватит, ибо завтра нас ожидают важные дела! — сказал Лю Юй. — Вечером надо еще совершить благовонное омовение и дать клятву перед богами!

С этими словами он встал со своего места и прошествовал вниз, где расплатился с хозяином за выпивку. Ли Чжэнь велел Вэю сделать то же самое. Рассчитавшись с трактирщиком, они покинули питейное заведение.

Поутру, переполненные чувством некоей благостности, они снова сошлись вместе. Каждый держал в руке связку благовонных палочек. Ли Чжэнь велел Вэй Цзиньчжуну приготовить Трех священных животных для свершения жертвенного обряда в храме Гуань-ди[76]. Дары богам они принесли с собой: вино и фрукты, а также благовонные свечи и бумажные изображения серебряных слитков[77]. Приятели преклонили колена перед кумиром и совершили низкий поклон, держа в руке благовонные палочки. Затем каждый назвал свою фамилию и произнес слова клятвы: «Мы трое желаем скрепить наш союз жизнью и смертью. Мы все как один собираемся разделить почет и бедность, победу и поражение. Мы клянемся никогда не проявлять двоедушия. Тот, кто нарушит сей договор, пусть примет смерть от всемогущих духов!» Тут же на алтарном столике побратимы поставили свои подписи под словами клятвы, и каждый взял себе лист с договором. Обряд побратимства они завершили окроплением кровью петуха, которого только что закололи. После этого все трое совершили восьмикратный поклон и, собрав освященные дары, вернулись в свое жилище. В этот день они пили вино с чувством особой радости. Теперь осталось лишь назначить день отъезда, что и было сделано. Вот уж поистине:

Во время радостной встречи

Не испили лишнюю чарку вина,Возвратились домой,Лишь впустую время потратив.Цветы персика,Что расцвели у входа в пещеру,

Над ним, увы,Зло посмеялись.

(Далее говорится, как Вэй попадает в веселое заведение певичек-гетер).

В тереме Сине-Зеленом[78]

 устраивают веселое состязание

(глава четвертая)

Итак, Вэй Цзиньчжун вместе с гетерой по имени Орхидея появился в заведении певичек. Их приезд вызвал всеобщее ликование. Особенно радовалась гостям хозяйка заведения, поскольку этот забавник Вэй был необыкновенно щедр и швырял деньгами направо и налево. Сестрички гетеры ликовали. Еще бы! Ведь этот Вэй слыл тонким знатоком «яшмового аромата». Едва он соскочил с коня, хозяйка заведения, расплывшись в улыбке, поспешила навстречу гостю.

— Ах, господин Вэй, как давно я мечтала с вами встретиться, однако до сих пор увидаться с вами мне так и не привелось. Наконец-то нынче вы, сударь, снизошли до нас. Какая радость, какое счастье! Моя глупенькая девчонка, несомненно, удостоится вашего высокого внимания. Для нее из всех радостей это самая преогромная!

— Не скромничай, мамаша! — перебил женщину Вэй. — Что до твоей девочки, то я действительно давно был о ней наслышан. Кругом толковали, что дочка-де — писаная красавица, нетей равных в целом свете. Поговаривали, что ее жалуют даже сынки из самых знатных фамилий, с ней водят дружбу поэты и художники. Куда мне, невежде, до них?! Мне стыдно, что я осмелился прикоснуться к твоей Орхидее. Прошу прощения, мне действительно как-то очень неловко!

Певичка Ланьшэн, то бишь Орхидея, поднесла хозяйке дары: кусок шелка, яшмовые шпильки и прочие женские украшения, которые мамаша приняла с большим удовольствием. Хозяйка удалилась, чтобы приготовить угощения, а вместо нее в комнате появились несколько бансяней — «пособников по безделью», здешних прихлебателей[79]. Они тут же присоседились к гостям. Пышное пиршество лучше всего описать стихами: