Книга двух путей

– А теперь вы можете сделать еще один шаг вперед, – произносит Брайан. – Если принять, что онкология, сердечно-сосудистые заболевания, болезнь Альцгеймера и прочие недуги, способные вас убить, – это соединение тонны клеточных, а значит, субатомных событий, то ваша жизнь будет зависеть от того, сумеет или нет вращающийся электрон запустить ген, ответственный за реакцию, которая приведет к смерти. Адепты теории квантового бессмертия наверняка скажут, что в некой вселенной мы все станем самыми старыми жителями планеты, сумев увернуться от града генетических и реальных пуль. Итак, – продолжает Брайан, – нужно ли вам пойти и совершить квантовое самоубийство? Я бы не советовал, поскольку по той же самой причине лично у меня есть вопросы к гипотезе Тегмарка. Всякий раз, как в ходе эксперимента вы сумеете остаться в живых, свидетели того, что вы выжили, будут считать вас самым удачливым сукином сыном на планете. Но если в ходе эксперимента вы умрете, свидетели этого станут горевать, а похоронив вас, будут приходить на вашу могилу. С их точки зрения, в подавляющем большинстве вселенных вы гарантированно должны умереть. Вот в этом-то и заключается проблема квантового бессмертия: оно субъективно, а не объективно. Даже если вы сумеете доказать, что оно существует, вы докажете это лишь самому себе, но не другим. Для них вы останетесь просто давшим дуба глупцом. – Брайан выключает проектор и снова поворачивается лицом к аудитории. – Вопросы есть?

Руку поднимает молодая женщина.

– А как попасть в ту вселенную, где Хиллари Клинтон – наш президент?

– К сожалению, никак, – ухмыляется Брайан. – На данный момент вы застряли здесь. Дверь закрыта.

На данный момент вы застряли здесь.

Если все обстоит именно так и Брайан прав, мне придется смириться с тем положением дел, которое установилось у нас за пятнадцать лет брака. Ведь в комфорте наверняка есть свои достоинства. Какие джинсы вы выбираете, открывая шкаф: новые, жесткие и нестираные или те, в которых чувствуете себя, как в пижамных штанах?

– В этом вопросе имеется философский аспект, – продолжает Брайан, и я вздрагиваю, испугавшись, что произнесла свои мысли вслух. – Нам не дано выбирать вселенную, в которой мы существуем, поэтому независимо от вашего позитивного мышления или заклинаний вуду вы не можете попасть в ту временну́ю шкалу, в которую вам захочется попасть. По законам физики вы просто бредете по жизненному пути, пока вам не встречается развилка и вас не затягивает в ту или иную вселенную. Другими словами, здесь нет свободы выбора. А есть только элемент случайности в зависимости от того, в какую сторону вращается электрон.

И тут Брайан смотрит прямо на меня. До этой секунды я думала, что он не заметил моего появления. Оказывается, он прекрасно знал, что я здесь. Он адресует мне полуулыбку, грустную и чуть-чуть униженную, как будто я застукала его за чем-то непристойным, хотя он всего-навсего зарабатывал нам на жизнь.

– Имейте в виду: согласно законам физики, если с вами случилось нечто ужасное, где-то еще существует другая ваша версия. Версия, которая понимает, как вам повезло получить второй шанс. Итак, мы можем стать приверженцами теории квантового бессмертия, – говорит Брайан. – Или можем жить одним днем, словно это и есть наш последний день.

Брайан отпускает слушателей под жидкие аплодисменты, которые я почти не слышу. Я плыву против течения выходящих из зала слушателей. Брайан собирает бумаги, не сводя с меня глаз. Затем выходит из-за кафедры и идет мне навстречу.

«Вот, значит, как все происходит, – говорю я себе. – Вот, значит, как мы начинаем все заново».

Я могу сделать этот первый шаг.

Наконец я оказываюсь напротив Брайана. Между нами скапливается тишина.

– Привет, – очень тихо произносит Брайан.

Я открываю рот, чтобы ответить, и тут замечаю краем глаза какое-то движение. Молодая женщина с темной косой толщиной с кулак зависает на периферии нашего разговора. Женщина держит обшарпанный портфель Брайана, словно святой Грааль.

– Если вы снова опоздаете на собрание факультета, я не собираюсь за вас отдуваться, – говорит она так, будто меня здесь нет.

И я чувствую одуряющий запах роз.

Бабушка Брайана выучила английский благодаря фильму «Унесенные ветром», который она бессчетное число раз смотрела в кино. Я пыталась представить, каково это оказаться в стране, языка которой не знаешь. Впрочем, после того как я провела целый сезон в Египте, с головой погрузившись в исследования для диссертации, а затем вернулась в Бостон смотреть, как умирает моя мать, я почувствовала примерно то же самое.

На нашем первом свидании Брайан рассказал, что его бабушка пережила нацистскую оккупацию Польши, трудовой лагерь Пёнки, сортировку в Освенциме и тиф в Берген-Бельзене. Брайан рассказывал о своей бабушке, а я смотрела, как он ломает на четвертинки булочку из дрожжевого теста и прихлебывает из моего бокала с вином.