Книга как иллюзия: Тайники, лжебиблиотеки, арт-объекты

Блуки постоянно балансируют на грани сакрального и профанного, попеременно демонстрируя то почтительное, то утилитарное отношение к книгам. Сегодня книголюбы могут наслаждаться самыми разнообразными библиопредметами: мебелью и техникой, канцтоварами и бижутерией, светильниками и посудой, текстилем и декором. Посредством книгоподобия можно драматизировать решительно все! Благодаря книгоподобию можно примерить на себя самые разные роли: дизайнера, искусствоведа, антиквара, библиотекаря, литературного критика…

Английский дизайнер Олимпия Ле Тан делает «литературные» клатчи, воссоздавая посредством ручной вышивки обложки знаменитых книг. Американская фирма Think Geek предлагает обустроить уютный уголок для чтения диванными подушками Olde Book Pillow Classics в виде таких бестселлеров, как «Остров сокровищ», «Алиса в Стране чудес», «Шерлок Холмс». Разложив подушку, можете почитать фрагменты произведения и даже посмотреть иллюстрации. Солнечная Шри-Ланка поставляет чай Basilur в подарочных сериях «Чайная книга» и «Чайная библиотека», оформленных в виде книжек с разноцветными обложками и чарующими названиями. Как уверяет сладкоречивая реклама, «здесь вы найдете историю любви в четырех томах».

Встречаются изделия с прелюбопытным подтекстом, особым смыслом. Так, почтовый каталог фирмы Eximious of London предлагает увеличительное стекло «с рукояткой из искусственного книжного переплета». Но не абы какого, а переплета «Поэтических произведений Рамзи». Для американского потребителя это в некоторой степени провокационная вещица, поскольку Аллан Рамзи писал стихи на невыносимом для американского уха шотландском диалекте. А еще он стоял у истоков осмысления книги как предмета массового потребления, открыв в Эдинбурге в 1725 году первую передвижную библиотеку для небогатых читателей, которые не могли покупать литературные новинки из-за их дороговизны.

Однако творческие искания порой загоняют дизайнеров в смысловые и эстетические капканы. Если книгоподобие вазочки для цветов, кофейного набора или ювелирного украшения имеет какую-то эстетическую мотивацию, то разделочные доски, ароматические свечи и придверные коврики вызывают смущение. Книги можно резать? Жечь? Топтать ногами? Библиоморфы по-прежнему балансируют между китчем и курьезом.

Цикличность образа книги – его регулярная воспроизводимость в предметном антураже сменяющихся эпох – деградирует в зацикленность – навязчивую повторяемость, механическую эксплуатацию. Но людям по-прежнему нравятся книгоподобные предметы. Почему? Возможно, потому что они изящно демонстрируют иллюзорность, обманчивость, эфемерность вообще всех вещей. Обнаруживая обман, мы гордимся своей проницательностью, и это очень приятно. Аналогичное чувство испытал и герцог Беррийский, получив в подарок от Лимбургов роскошный белобархатный фальшбук.

Будущее блуков представляется вполне оптимистичным. В фантастическом романе Ники Вереск «В тени украденного света» люди в 2250 году живут на искусственной планете Титаниум, где по-прежнему имеются библиотеки. Вот только стеллажи «заполнены множеством плиток, похожих на книги со светящимися неоновыми корешками»{54}. Традиции неистребимы.

Глава 10. «Фризурная литература»: Использование книг в утилитарных целях

Уильям Хогарт.

Юный наследник (фрагмент). 1735[151]

Жертвы Клоацине

Посмотрим на традиционную книгу сугубо с практической стороны. Перед нами набор сброшюрованных листов, на которые типографским или рукописным способом нанесена текстовая и графическая информация. Что можно делать с таким набором? Да что угодно!

Использование книг не по прямому назначению, вне собственно чтения, практиковалось с глубокой древности. Наиболее известный феномен – средневековые палимпсесты (греч. palipmpseston – букв. «вновь соскобленный»): рукописи на пергамене, очищенном от ранее написанных текстов. Создание палимпсестов объяснялось прежде всего дефицитом писчих материалов и необходимостью жесткой экономии. Это причудливый синтез уничтожения и восстановления, разрушения и созидания, пренебрежения книгой и уважения к ней.

Позднее старинные манускрипты нередко использовались как расходные материалы для переплетов первопечатных книг. Затем разрозненные листы рассыпавшихся изданий стали брать для реставрации ветхих томов. Ненужные тома превращали в библиотечные подставки и держатели: из переплета извлекали бумажный блок и заполняли получившийся короб песком для тяжести. (Сейчас такие подставки называют букенды – англ. book end; букв. «окончание книжного ряда».) Бессовестные коллекционеры частенько восстанавливали дефектные экземпляры, цинично вырывая страницы из других книг, а еще злонамеренно уродовали тома, чтобы сбить цену на аукционе.